Задержав взгляд на супруге — сердце омыла знакомая теплая волна нежности, — он не сразу обратил внимание на вторую женщину, изо всех сил пытавшуюся не отстать от леди Саммервиль.
— Это она? — спросил Стефан.
— Да. Мисс Софья. В этот момент вторая женщина повернула голову, и Стефан замер, захваченный врасплох.
Дело было не в какой-то особенной красоте.
По крайней мере, не только в ней.
Она была прелестна. Золотые, как солнце на рассвете, волосы, алебастровая кожа, изящная фигура, достоинства которой подчеркивало зеленое платье со скромным вырезом и короткими рукавами.
Но более всего его поразила четкая, выразительная линия профиля и соблазнительный изгиб губ. Он мог бы поклясться, что глаза у нее цвета летнего неба.
— Боже. Эдмонд усмехнулся:
— Мила, да?
— Мила. И… кого она мне напоминает?
— Отца. Тут не ошибешься, — согласился Эдмонд. — Как жаль, что он успел жениться до знакомства с ее матерью. Мария стала бы настоящей царицей и, возможно, дала бы Александру Павловичу необходимую силу, чтобы противостоять дворянству и проводить реформы, которых он так желал во времена молодости.
— Бабушка никогда не позволила бы ему жениться на провинциалке, у которой нет ничего, кроме красоты и хитрости.
Эдмонд покачал головой:
— Нельзя недооценивать решительную женщину. Она способна на многое.
— Вот почему я предпочитаю женщин стеснительных и скромных, — спокойно возразил Стефан. — Жизнь с ними намного спокойнее.
Эдмонд состроил гримасу:
— Скучно. Стефан снова повернулся к женщинам.
— Мисс Софья к нам надолго?
— Своих планов она не раскрыла. Он на это и не рассчитывал.
— Если император хотел ввести внебрачную дочь в английское общество, посылать ее в такую глушь не имело никакого смысла.
— Лондонский сезон заканчивается, — хитро усмехнулся Эдмонд. — Да и зачем подавать прелестную Софью вместе с другими прелестными дамами, если можно устроить так, чтобы она стала единственной достойной женщиной под боком у неженатого герцога?
— Ты думаешь… — Стефан покачал головой — предложенное братом объяснение представлялось слишком уж очевидной хитростью. — Нет. Даже Александр Павлович не настолько безыскусен, чтобы так откровенно ловить меня на свою дочь.
— Возможно, но у нее есть мать, которая именно так и могла поступить.
— Нет. Эдмонд вскинул бровь.
— Откуда такая уверенность?
— Я не затворник, и кое-какие лондонские сплетни до меня все же доходят. Насколько можно судить, княгиня хотела бы выдать дочь не иначе как за принца.
Эдмонд пожал плечами:
— Богатый английский герцог — козырь постарше, чем разорившийся правитель какого-нибудь захолустного княжества, которое всего лишь пятнышко на карте.
— А если княжество может поставить императору верных трону солдат? — возразил Стефан. — При всех моих достоинствах у меня нет армии, предложить которую я мог бы для поддержки императорского трона.
— Армии у тебя нет — верно, но ты имеешь влияние на английского короля. А это самый могущественный союзник.
— Наш король неоднократно выражал русскому царю свое неодобрение.
Эдмонд усмехнулся, весьма довольный собой. Он лучше многих понимал и знал, как пугает брата одна лишь мысль о том, что кто-то выйдет за него ради титула.
— Может быть, это жест примирения со стороны Александра Павловича.
— Тогда ему следовало отправить ее в Лондон, — проворчал Стефан. — Нисколько не сомневаюсь, что она легко обвела бы короля вокруг пальца.
Эдмонд прищурился:
— Откуда у тебя такие подозрения в отношении бедняжки?
— Я не забыл твою последнюю попытку вмешаться в российские дела. — Стефан нахмурился. — Вы с Брианной едва не погибли.
— Ну, в том не Александра Павловича вина.
Спорить Стефан не стал. Заговорщики намеревались свергнуть царя, и Эдмонд, как обычно, оказался в самой гуще событий.
— Возможно, ты и прав, но он все же рисковал не своей головой, а твоей. Я не хочу, чтобы ты снова ввязался в какой-то переплет.
Эдмонд обнял брата за плечи:
— Не беспокойся. Насколько я смог понять — и это немало меня удивило, — Софья начисто лишена честолюбивых амбиций своей матери и не склонна увлекаться авантюрными комбинациями в духе отца.
— Хмм. — Стефан не отличался легковерностью, убедить его в чем-то всегда стоило немалых усилий, но сейчас он видел, что Эдмонд не настроен прислушиваться к его предупреждениям. — Она хотя бы сознает, что вторглась в чужую жизнь?
В глазах Эдмонда вспыхнули озорные огоньки.
— Ты хорошо меня знаешь и должен понимать, что, когда я хочу побыть с женой наедине, мне никто и ничто не помешает.
— Верно, — с неохотой признал Стефан. — Сам не раз и не два оказывался в ситуации, когда в Хиллсайде мне указывали на дверь, не позволив даже допить портвейн.
— Когда-нибудь, дорогой мой брат, ты и сам окажешься на моем месте и все поймешь.
— Извини, но роду Хантли вполне достаточно и того, что уже один из них ослеплен страстью. — За шутливым тоном чуть слышно прозвучала глухая нота одиночества. Эту тайну Стефан старался держать в себе. — Подумай о нашей репутации.
— Чью именно репутацию ты имеешь в виду? Мою, легкомысленного вертопраха, или твою, скучного землевладельца, интересующегося больше коровами, чем женским обществом? — поддел брата Эдмонд.
— Скучного? Ну уж нет, — запротестовал Стефан. — Я всегда считал, что Бог даровал мне толику остроумия.
— Не прибедняйся, остроумием ты не обделен, вот только, к сожалению, демонстрируешь его редко. Тебе нужно почаще выбираться из Мидоуленда. А иначе, боюсь, заплесневеешь, как и твои книги.
Стефан отстранился от брата — разговор принял нежелательный оборот. Он скорее вонзил бы кинжал в сердце, чем дал Эдмонду почувствовать, как завидует обретенному тем счастью.
Впрочем, если уж кто и заслужил счастье, так это Эдмонд.
— Мои книги вовсе не заплесневели. И я тоже.
Ощутив перемену в настроении брата, Эдмонд пристально посмотрел на него.
— Думаю, тебе не помешало бы освежить навыки светского общения.
— Ага, теперь я начинаю понимать твой хитроумный замысел. — Стефан попытался отвести разговор от себя. — Хочешь, чтобы я занимал нашу русскую гостью, пока ты будешь развлекаться с молодой супругой.
— Я забочусь исключительно о тебе.
Произнесено это было столь благочестивым тоном, что Стефан невольно рассмеялся и вдруг обнаружил, что они больше не одни. По спине пробежала дрожь, но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и, улыбнувшись в удивленные зеленые глаза Брианны, с усилием перевел взгляд на стоявшую рядом с ней женщину.