Затем Блейз встал и освободился от своей одежды. После этого он уже не спрашивал меня, уверена ли я… и вообще больше ни о чем не спрашивал. Он не давал мне фальшивых обещаний. Он просто сделал то, что я хотела, – с удивительной нежностью взял меня в первый раз в моей жизни.
Эта самая дефлорация оказалась не такой болезненной, как я ожидала. Короткая, резкая боль – и все. Но сразу после этого Блейз начал двигаться во мне медленнее – и ласкал меня, гладил до тех пор, пока я не почувствовала… как будто мириады различных ощущений кружатся во мне, а затем мое тело разорвалось на миллионы частей. Я услышала свой крик – дикий женский крик, выражающий наслаждение и удовлетворение, – и еще крепче и сильнее прижала к себе тело Блейза.
Когда все кончилось, я почувствовала себя раздавленной бурей собственных эмоций. Я сама хотела, чтобы это произошло, сознательно позволила проявиться дикой, первобытной стороне своей натуры. Сама выбрала мужчину, который сделал меня полноценной женщиной. Но тогда почему теперь, когда все кончилось, я цепляюсь за него и плачу у него на плече, как брошенный ребенок?
– Я сделал тебе больно? Триста… душа моя…
Услышав это старомодное выражение, которое мне до сих пор приходилось встречать только в книгах, я зарыдала еще громче и вцепилась в него еще сильнее. Почему он так ласков со мной, даже после того, как взял меня? Отчего я чувствую себя так, будто нахожусь в незнакомой местности и с каждым шагом все глубже увязаю в болоте – вступив в не отмеченную на карте область сердца и души?
Я знала, что он должен был быть моим первым. И время, и место для этого были подходящими… Кровавое доказательство моей потерянной девственности виднелось на траве, где я лежала. Все кончилось – дело сделано. И произошло это по моей воле. Почему же тогда я не чувствую радости победы, а только рыдаю и всхлипываю? Нет, он должен был изнасиловать меня, а не заниматься со мной любовью. Ужасно, что он без подсказки понял, где у меня самые чувствительные места. На его месте должен был оказаться Фернандо, и тогда бы я не чувствовала того, что чувствую сейчас.
– Триста, Триста! – Он сжал мои голые плечи и встряхнул меня так, что, казалось, вытряхнул из меня (по крайней мере на мгновение) опасные эмоции, в которых я могла захлебнуться.
– Это… в конце концов это ерунда! Не стоит так огорчаться, это должно было когда-нибудь случиться. Сейчас… сейчас я чувствую себя…
Почему он вдруг отпустил мои плечи и так на меня посмотрел?
– Да? – протянул он якобы безразличным тоном, совершенно непохожим на тот, что я слышала только что. – И как же ты теперь себя чувствуешь, бывшая девственница-ведьмочка? Наверное, разочарована тем, что земля не задрожала и не появился ковер-самолет, чтобы увезти тебя в сказочную страну?
Эйфория во мне мгновенно исчезла, ее сменила прежняя острая неприязнь к нему. Я надменно задрала подбородок.
– Естественно, я ничего подобного не ожидала! – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же равнодушно. – Мне просто захотелось наконец попробовать, вот и все! И я должна признать, что это был очень интересный эксперимент. Я вот думаю, каким будет следующий раз?
Я зашла слишком далеко. Я это поняла, еще когда говорила, но не могла остановиться. А может быть, я сказала это специально?
Не хочу искать себе оправданий. Я определенно виновата в том, что произошло дальше. Один Бог знает, хотела ли я этого. По крайней мере я научилась тому, что со взрослыми мужчинами не следует играть в детские игры. Правда, вначале мне показалось, что мои легкомысленные слова ни к чему не привели, и даже почувствовала некоторое разочарование.
Я помню, что протянула руку за своей небрежно брошенной одеждой, и тут… Тут человек, который только что занимался со мной любовью, повернулся ко мне совсем другой стороной. Выражение его лица стало твердым и непреклонным. Блейз схватил меня за руку и, вывернув ее, заставил опуститься на колени. Я закричала от боли.
Инстинктивно я подняла руку, чтобы вцепиться ему в лицо, но Блейз схватил меня и за второе запястье.
– Ты… ты! Пусти меня, будь ты проклят! Ты… ты делаешь мне больно!
– Разве?
Неожиданная сила, с которой Блейз швырнул меня на землю, как тряпичную куклу, плохо сочеталась с его нарочито-небрежным тоном. Я обнаружила, что лежу на траве лицом вниз, а мои руки заломлены за спину. Когда я попыталась освободиться, то на миг мне даже показалось, что они сломаны. Он бы и на это пошел, если бы я продолжала сопротивление.
Прекратив бесполезную борьбу, я просто лежала на траве, сгорая от унижения и бессильной ярости. Позади я чувствовала тепло тела Блейза, который небрежно раздвигал мои бедра, все еще мертвой хваткой сжимая запястья.
Не говоря ни слова, он принялся ласкать меня одной рукой.
– Так ты любишь эксперименты, Триста? Тогда тебе стоит узнать, что существует и другая сторона этого приятного процесса, а также другая сторона мужской натуры. Особенно когда мужчина возбужден, раздразнен и разозлен. – Его пальцы вошли глубже, и я не смогла удержаться от стона. Я стонала не только от унижения, но и от какого-то другого постыдного чувства, которое, казалось, все росло и ширилось, как круги на воде от брошенного камня. Я знала, что Блейз хочет наказать меня за мои слова, заставив почувствовать унижение. Было что-то почти дьявольское в том, как он это делал, против моей воли вызывая у меня ответную реакцию.
Я рыдала, извивалась, не своим голосом умоляла Блейза перестать, но в то же время какой-то демон внутри меня хотел, чтобы он продолжал.
– Встань на колени, Триста. Ты добилась того, что я снова тебя захотел. Давай быстрее!
– Нет! Ты не сможешь сделать из меня… – Закусив губу, я замолчала.
Блейз одним толчком поставил меня в нужное ему положение и больно хлопнул по заду, предупреждая тем самым о возможных последствиях непослушания.
– Как я обнаружил, некоторые женщины очень любят, когда их шлепают. А ты?
Когда я не ответила на этот издевательский вопрос, Блейз еще раз напомнил, кто хозяин положения, вновь звонко хлопнув меня. Я решила, что попала в руки сумасшедшего, – и ошиблась. Я сама этого добивалась. Пожалуй, я даже страстно желала, чтобы мне попался такой мужчина-монстр! Я где-то читала, что лучше всего не спорить с маньяком. Вместо этого я не удержалась от едкого замечания:
– А ты доказал мне, что некоторые мужчины очень любят бить беспомощных женщин!
Это было единственное, что я могла сделать, пытаясь сдержать жгучие слезы унижения. Блейз попеременно то шлепал меня, словно провинившееся дитя, то играл с моим телом самым бесцеремонным и интимным образом, как будто я была какая-нибудь… шлюха!
В ответ на мои язвительные замечания это чудовище просто смеялось, а его длинные пальцы все шарили и шарили во мне. В отчаянии я корчилась и кричала, но он только сильнее сдавливал мои покрытые синяками руки и пригибал меня все ниже и ниже, наконец вдавив лицом в жесткую траву. Как только он посмел использовать меня таким образом: заставив встать на колени и выставив перед всем светом напоказ, подвергнуть небрежному обследованию своими дьявольскими пальцами! Я уже не могла больше терпеть и, всхлипывая, принялась молить его каким-то не своим, хриплым голосом: «Пожалуйста, ну пожалуйста, не надо, не на…» И тут без всякого предупреждения Блейз глубоко, очень глубоко вошел в меня, заставив почувствовать всю длину и твердость своего орудия. Я кричала, уткнувшись лицом в траву, а его рука каждый раз приподнимала меня вверх, чтобы встретить его очередную атаку.