По залу пронесся шум, многие захлопали в ладоши, а кто-то даже удовлетворенно хмыкнул:
— Аукцион по продаже рабов — это что-то новенькое!
Люди в зале продолжали аплодировать, а Фрэнси принялась смеяться. Судя по ее опухшему, отупевшему лицу и отсутствующему взгляду, она вряд ли до конца понимала, что происходит. Ева пришла в ужас — неужели подобное возможно в центре такого огромного города в цивилизованной стране?
Брэнт Ньюком, сверкая зубами, приблизился к девушке и полностью сорвал с нее остатки блузки, предъявив всему свету ее большие и довольно спелые, несмотря на столь юный возраст, груди.
— Дамы и господа, — провозгласил он, — я не сомневаюсь, что многие из присутствующих здесь уже знакомы с нашей милой курочкой. И она никого не оставила без внимания. Она очень послушная, всегда делает то, что ей говорят. Те же, кто сегодня в первый раз у меня в гостях, имеет возможность подойти поближе и лично убедиться в достоинствах предлагаемого вам товара. Фрэнси сегодня вечером открыта для посещений. Подходите поближе, джентльмены! Не стесняйтесь, каждый из вас может стать счастливым обладателем выставленного образца.
Джерри Хормон, улыбаясь во весь рот, что-то прошептал на ухо Фрэнси, и та стала непристойно изгибаться, уже самостоятельно избавляясь от оставшихся на ее теле немногочисленных одежд. Когда юбка упала к ее ногам, Ева увидела на бедрах и ягодицах Фрэнси свежие рубцы от ударов плетью и едва не упала в обморок.
— Ставлю пятьдесят тысяч, — прохрипел чей-то голос у нее над ухом.
По-видимому, Брэнт уже устал от предложенной им же самим игры, и его сразу поскучневший голос безапелляционно добил столь удачно начавшееся представление.
— Продано, — заявил он, — старина Дерек, теперь она твоя и душой, и телом. Забирай себе это сокровище и владей ею. Только не отдавай ей всех денег сразу — пусть она предварительно отработает все, до последнего цента.
Со всех сторон посыпались поздравления, шум опять усилился, но его перекрыл громкий протестующий голос, вернее, даже вопль Фрэнси.
— Нет, я не согласна! Слишком мало денег, чтоб ты сдох, сквалыга! Никуда я не поеду с твоим ублюдком Дереком, Брэнт. Вообще никуда не поеду, я останусь с тобой, Брэнт Ньюком! Я хочу быть с тобой и только с тобой!
— Ну ладно, уж если ты такая алчная, я подкину тебе пару тысчонок от себя лично, но только при одном условии — ты немедленно, сейчас же уберешься отсюда и не будешь скандалить. Дерек отвезет тебя в общину где-то в Нью-Мексико, которой он руководит, и гам ты узнаешь кое-что для себя новенькое.
С этими словами Брэнт схватил Фрэнси за талию и стащил со стола, служившего импровизированным постаментом на торгах. Покупатель Фрэнси кинулся ему помогать, и Ева обнаружила, что Дерек — это тот самый волосатый и бородатый парень в кожаных амулетах, с которым она столкнулась, когда спешила на помощь Фрэнси.
— К чертовой матери, — орала тем временем Фрэнси, норовя поцарапать длинными наманикюренными ногтями лицо Брэнта. — Ни в какой Нью-Мексико я не поеду, а останусь здесь. Выпусти меня, подонок!
Брэнт дал Фрэнси пощечину, и удар прозвучал словно небольшой взрыв. Потом он скинул ее на один из длинных столов, стоявших повсюду. Фрэнси распростерлась на нем подобно лягушке, непристойно раскинув ноги. Ева, едва сдерживая дурноту, наблюдала за тем, как Брэнт швырнул в лицо обнаженному вопящему существу пачку кредитных билетов и как Фрэнси стала жадно хватать деньги скрюченными пальцами, пытаясь засунуть доллары в снятое платье и двумя руками прижимая эти бумажки и себе.
Подоспевший Дерек сграбастал, наконец, Фрэнси и начал заворачивать ее в огромный плед, который кто-то по дороге ему сунул в руки. Как ни странно, среди всего происходившего бедлама Дерек выглядел трезво и деловито. Со знанием дела он прижал руки девушки к торсу, используя необъятные размеры шерстяного одеяла, и буквально в секунду Фрэнси оказалась надежно спеленатой и имела не более шансов ускользнуть от своего покупателя, нежели сумасшедший в смирительной рубашке от санитаров. Разумеется, ему помогали и другие, время от времени разражаясь хохотом и ругательствами.
Вообще, все происходящее напоминало Еве сцену из плохого голливудского фильма ужасов, и она отказывалась верить, что она сама, собственной персоной, является зрителем и соучастником, пусть даже и невольным, состоявшегося аукциона и похищения. И внезапно, как будто очнувшись от охватившей ее летаргии, Ева, изо всех сил работая плечами и локтями, кинулась к сцене действия, пробиваясь сквозь плотные группы смеющихся, одурманенных наркотиками гостей.
— Прекратите, прекратите весь этот ужас! — закричала она, и мужчина, стоявший рядом, взглянул на Еву с любопытством.
— О, куколка, а ты, оказывается, новенькая и еще не бывала у нашего любезного хозяина? Иди ко мне, и ты узнаешь, что на свете случаются вещи и почище!
Мужчина, не теряя времени, грубо облапал Еву и хладнокровно полез к ней под юбку, но ей удалось резким движением вырваться из цепких рук незнакомца, а присутствующие почти мгновенно хаотично, словно молекулы, передвигаясь по гостиной, оттерли Еву от нахала. Целью Евы по-прежнему оставалась Фрэнси, и она пыталась не терять ее из виду. Фрэнси, запеленатую в плед, уже выносили из комнаты, но она, прежде чем окончательно покинуть место действия, в последний раз вызвала бурю восторгов и всеобщий хохот, когда ногой, торчавшей из шерстяного кокона, по пути сбила на пол накурившегося до одури мужчину.
«Что делать?» — лихорадочно думала Ева, провожая глазами готовую вот-вот исчезнуть сестру Дэвида. Она была совершенно бессильна помочь ей — вокруг ни одного друга, даже свой автомобиль она оставила дома! И теперь она даже не в состоянии проследить, куда повезут бедную девушку.
И тут ею овладела страшная ярость, когда ни рассуждать, ни строить какие-либо планы уже невозможно. Вобрав в легкие как можно большевоздуха, она закричала что есть мочи, стараясь перекричать, заглушить хохот, вопли, разного рода бред, доносящиеся изо всех углов огромного помещения.
— Верни назад Фрэнси сию же минуту, ты, сумасшедший развратный кретин!
Ева схватила за локоть первого же попавшегося ей человека, пытаясь внушить ему, что девушке, той, которую сейчас увозят, всего семнадцать лет, что это не что иное, как похищение и, значит, уголовно наказуемое деяние, что Брэнт Ньюком и его приятели — не более чем шайка преступников и маньяков…
Слова, казавшиеся такими убедительными и логичными, замерли в ее горле, потому что человек, которого она просила о помощи, повернулся к ней лицом, и Ева увидела, что рядом с ней стоит не кто иной, как сам Брэнт Ньюком во всей своей красе. Еве в это мгновение показалось, что исчез и зал, и люди, его наполнявшие, сразу же стих шум, и она вместе с Брэнтом каким-то непонятным образом перенеслась на необитаемый остров, где никого, кроме них, нет. Он молчал и улыбался, но его холодные глаза таили в себе пустоту и равнодушие. В них, по обыкновению, не отражалось ни чувств, ни эмоций.