Гидеон все внимательно осмотрел, не пропуская ни одной детали. Он поднял брошенную бутыль и понюхал.
– Бренди, – сообщил он. – И никаких следов от лошадей… это банда бродяг. Могу с уверенностью сказать, что их, по крайней мере, шестеро.
– Каких бродяг? – спросил Питер.
– Они скитаются по стране, выискивая наивных путешественников, и бывают пострашнее таких, как Нед Портер, потому что нападают группой, а поскольку у них нет лошадей и они не могут быстро убежать, то часто приканчивают своих жертв.
– Но почему вы уверены, что это бродяги? – удивился Питер. – Может, это туристы устраивали пикник.
Вопрос озадачил Гидеона.
– Туристы? Пикник?
– Неважно, – сказал Питер. – Может, просто путешественники останавливались позавтракать.
– Какой путешественник оставит такие сундуки? Нет, мастер Питер, этих людей интересовало только содержимое сундуков. Это банда разбойников.
Взгляд Гидеона упал на маленькую тряпку, он поднял ее. От середины тряпки тянулась кровавая полоска.
– Никогда не позволяй крови другого человека тупить твое оружие, – произнес Гидеон странным глухим голосом, будто в этот момент о ком-то подумал. Это навело Питера на мысль о Дегтярнике. Гидеон кинул тряпицу в догорающие угли костра. Питера пробрала дрожь.
– Будем надеяться, что Нед Портер и его помощник не связаны с ними, – сказал Гидеон. – Поехали, надо сообщить обо всем преподобному. Это действительно пренеприятные новости.
Полуночник вез их обратно в Личфилд под моросящим дождем. Коню передалось плохое настроение хозяина: бархатистые ноздри подрагивали, а бока нервно подергивались. Гидеон был внимателен и сосредоточен. Чтобы не пропустить появления банды разбойников, он постоянно оглядывал все вокруг. Но если разбойники и следили за ними, то решили оставаться вне поля зрения, прячась за деревьями и кустами или растянувшись в каком-нибудь овраге. Питер крепко держался за Гидеона и чувствовал его напряжение. Лишь когда они выехали из леса целыми и невредимыми, оба путника расслабились.
– Чую, их сейчас здесь нет, – сказал Гидеон.
– Но разве мы не в безопасности, сидя на лошади? – спросил Питер.
– Несколько человек с легкостью могут остановить коня и стащить с него всадника. К тому же ноги коня нетрудно и сломать… – И быстро добавил: – Не бойтесь, мастер Питер. Печально, но мне пришлось научиться, как справляться с дурными людьми.
Однако Питер был вовсе не так напуган, как думал Гидеон. Чего ему бояться, если он сидел на спине этого великолепного животного рядом с человеком, справившимся одной рукой со знаменитым бандитом?
Когда до Личфилда оставалась какая-то миля пути, дорога стала более оживленной, и Гидеон решил, что здесь на них вряд ли нападут. Полуночник замедлил шаг, и всадники разговорились.
– Я вижу, что мистрис Кэйт мучительно переживает разлуку с семьей. А вы не тоскуете по своему дому и по вашему времени?
– Тоскую… но в своем времени я не так уж часто вижусь со своей семьей. Мама и папа много работают за границей. Когда их нет дома, за мной присматривает Маргрит, моя гувернантка.
– Ваша мать работает?
– Да. В нашем времени многие матери работают.
– И при этом у вас есть прислуга?
– Да, – ответил озадаченный Питер. – А почему бы ей не быть?
– Если у вас есть деньги на содержание прислуги, то зачем же вашей матери работать?
– Она работает не только из-за денег, ей просто это нравится.
– Возможно, в ваше время другая работа… А ваша прислуга ирландка? Мне нравятся ирландцы. Они всегда готовы попеть и пошутить.
– Не понимаю.
– Мистрис Маргрит. Она ирландка?
– Она немка… У Кэйт все по-другому, это трудно объяснить. Она из большой семьи. Все они, я думаю, очень дружны. А у моих родителей действительно очень важная нервная работа. Мне кажется, большую часть времени они меня вообще не замечают.
– Я что-то не припоминаю, чтобы мои мать и отец пребывали в праздности, – с теплом в голосе сказал Гидеон. – Я думаю, это в природе вещей, что родители всегда заняты. – Он указал на ласточек, которые летали над полем среди роящейся мошкары. – Посмотри на птиц, они от рассвета до заката носятся в поисках пищи, пытаясь накормить своих птенцов. Чаще всего у родителей просто нет свободного времени, чтобы побыть со своими детьми. Для игр у тебя есть братья и сестры.
– Я – единственный ребенок.
– А-а… – протянул Гидеон. – Лорд Льюксон, – продолжал он, – которому я служил больше семи лет, тоже был единственным ребенком. У его отца, очень богатого человека, было полно свободного времени, однако его сын от этого лучше не стал.
– Это о нем вы рассказывали миссис Бинг? Это он всегда посещал Тибурн в день повешения?
– Именно он. Однажды, когда лорд Льюксон был уже почти взрослым, чуть старше вас, его отец разрезал спелое красное яблоко и обнаружил там червяка, который съел всю мякоть. Отец лорда Льюксона всегда был строг с ним. И в то утро он в ярости обернулся к сыну и сказал:
– Ты, как это яблоко, внутри гнилой. Я и сейчас не могу тобой гордиться и сомневаюсь, что когда-нибудь смогу это сделать.
– А почему отец так на него сердился?
– Не знаю. Я слышал эту историю от его слуги. Но что такого мог сделать мальчик? Родители, как правило, требуют от ребенка больше, чем он может сделать. Похоже, сильнее всего из-за этого страдает самый старший… Увы, вскоре после этого отец лорда Льюксона умер. Очень тяжело потерять уважение своего отца. Это очень угнетало лорда Льюксона. Я считаю, в этом его трагедия.
– А зачем вы работали у лорда Льюксона, если он такой плохой человек?
– У меня не было выбора.
– Вы мне про это расскажете? Гидеон кивнул.
– Если хотите. В этой истории нет ничего необычного. У многих детей судьба гораздо хуже.
Гидеон немного помолчал, собираясь с мыслями. А Питеру хотелось, чтобы Гидеон успел все рассказать до прибытия в Личфилд.
– Моя мать, мой отец и восемь из девяти моих братьев и сестер умерли, – начал Гидеон.
Питер вздохнул.
– Ужасно.
– Это случилось много лет тому назад.
– Так кто же вас растил?
– До десяти лет – моя мама… а потом один человек, о котором у меня нет причин вспоминать с любовью.
Отец Гидеона, искусный столяр-краснодеревщик, умер, когда мальчику было два года, и матери пришлось самой тащить всю большую семью. Вскоре внезапно умер один из старших братьев, и семья переехала из Сомерсета в Суррей, в маленькую деревню Эбинджер, где жила единственная оставшаяся в живых мамина сестра. Мать Гидеона снова вышла замуж за жителя этой деревни, Джошуа Сеймура, и у них родились двое детей – мальчик Джошуа и девочка. Однажды в марте, когда Гидеону было десять лет, в деревне началась эпидемия скарлатины. После тяжелой зимы, когда было плохо с едой, смогли выжить только Гидеон и его сводный брат, шестилетний Джошуа. На смертном одре миссис Сеймур написала письмо пастору, умоляя его найти жилье для ее маленьких мальчиков. Она писала, что они честные, богобоязненные дети, которые знают буквы и не страшатся тяжелой работы.