В конце концов, когда прихорашивания были закончены, вся компания в двух каретах отправилась в Букингемский дворец. Кэйт в своем новом придворном платье занимала полкареты. Как и преподобный, она не могла глубоко вздохнуть или согнуться из-за слишком тугого корсета. Напротив нее сидели Питер, Сидни и Джек. Никто не разговаривал – все были слишком взволнованы предстоящей встречей с королем и королевой. Питер пытался вообразить королевскую чету, но в голове возник образ королевы из «Алисы в Зазеркалье», приказывающей: «Снять с него голову!» Кэйт ухмылялась, глядя на его ноги в белоснежных чулках и туфлях с пряжками на высоких каблуках. Камердинер сэра Ричарда заявил, что дурно пахнущие кроссовки Питера недопустимы для молодого джентльмена, и вынес их в вытянутой руке из комнаты.
Сидни забавлялся с набором новых искусственных деревянных зубов, которые наскоро были сделаны этим утром так называемым дантистом. Его язык постоянно исследовал контуры незнакомого предмета во рту. Все силы Сидни уходили на то, чтобы случайно не выплюнуть зубы. Но как только Сидни увидел Кэйт, он забыл про свои новые зубы. Он потерял дар речи, рассматривая локоны, обрамляющие ее лицо, которое очертаниями напоминало сердечко. Сидни изучал большие серые глаза Кэйт, белую кожу, слегка усыпанную веснушками, и шелковое платье цвета незабудок, которое так гармонировало с ее рыжими волосами… Кэйт делала вид, что ничего не замечает, но Питера очень раздражало такое внимание Сидни. Питер толкнул Сидни плечом, но это на него не подействовало. Сидни даже не толкнул его в ответ.
Малыша Джека гораздо больше интересовало то, что происходит снаружи. Сидни приходилось все время придерживать его за бриджи, так как тот слишком сильно высовывался из окна кареты. Благодаря этому Джек оказался единственным, кто увидел, как длиннющая позолоченная карета венецианского посла исчезла в воротах Уайтхолла.
Гостей провели в гостиную, огромные окна которой выходили на сады Букингемского дворца. В комнате стоял запах пчелиного воска и нагретых солнцем ковров. Здесь было несколько комодов розового дерева, а также позолоченные кресла, обитые темно-вишневым бархатом. Правда, присесть никому не предложили. На стенах висели зеркала в золотых рамах и два пейзажа, изображающие собор Святого Павла и реку Темзу. Кэйт была уверена, что один из этих пейзажей она видела во время школьной экскурсии в какой-то художественной галерее Лондона. Главным украшением комнаты были высокие, футов семь высотой, французские напольные часы, сделанные из дорогих пород дерева и золота. Часы величественно поблескивали в мягком свете. Король Георг III очень любил часы. Когда на третий удар Георг и Шарлотта входили в комнату, по Букингемскому дворцу эхом разносился бой нескольких дюжин часов. Гости уже десять минут ожидали короля и королеву. За это время у Питера начало урчать в животе, а на Джека напала икота. Сидни сильно ударил брата по спине, но икота продолжалась и чудесным образом стихла только тогда, когда он увидел приближающегося короля Англии.
Сэр Ричард представил Его Величеству всех присутствующих по очереди; Кэйт сделала реверанс, а мальчики поклонились, как их научили. Годовалого принца Джорджа внесла в комнату Элизабет, герцогиня Пембрук, одна из фрейлин королевы. Король появился в алом, расшитом золотом камзоле, белоснежной рубашке и бриджах. Его трудно было назвать красавцем – выпуклые бледные глаза, густые светлые брови, но его полное лицо с нежным румянцем на щеках лучилось добротой. Говорил он быстро, отрывисто. Королева Шарлотта, несмотря на восьмимесячную беременность, вышла в парадном платье. Она то и дело заливалась румянцем, и это делало ее особенно привлекательной. Ее сложная прическа была очень высокой, а шелковая юбка цвета слоновой кости – чрезвычайно широкой. У Кэйт были младшие братья и сестры, поэтому она знала, как неважно чувствует себя мама за несколько недель до родов. Неудивительно, что в таком наряде королева Шарлотта тяжело дышала и все время обмахивалась прекрасным разрисованным веером.
Питер думал, что король Георг и королева Шарлотта должны быть такого же возраста, как его мама и папа. Он был поражен, когда увидел королевскую чету. Несмотря на великолепные одежды и большое количество жемчуга, бриллиантов и золотых пуговиц, Георг и Шарлотта казались слишком молодыми, чтобы править великой страной и ее колониями. Они могли бы быть студентами колледжа! Даже Гидеон и Ханна выглядели старше! Питеру сразу понравился король, который вел себя непринужденно и естественно. Королева Шарлотта была немного более сдержанна, а ее фрейлина присела рядом с Джеком, чтобы поговорить с ним и расшевелить его. Вскоре взрослые уже разговаривали о том о сем, в то время как Сидни, Питер и Кэйт стояли и вежливо слушали их разговоры или следили за ребенком, который топал от одного гостя к другому. Кэйт протянула малышу палец, тот схватил его горячей потной ручкой, и Кэйт состроила ему дурацкую гримасу. Малыш уставился на нее широко открытыми голубыми глазами, и она подумала, что он сейчас расплачется, но ребенок наоборот расхохотался, что было очень приятно королю и королеве. Внезапно Кэйт пронзила печальная мысль: она вспомнила из уроков истории, что у Георга III были нелады со старшим сыном, и хотя король дожил до преклонного возраста, умер он безумным и одиноким. Слезы навернулись ей на глаза, и она подумала, как ужасно знать, что с тобой должно случиться, Кэйт никак не могла решить, рассказать или не рассказывать королю о его будущем, ведь он может как-то изменить свою жизнь. Но подумала, что не ее это дело, и смахнула слезы.
Сэр Ричард разделял увлечение Георга III часами, и король пообещал ему показать новое приобретение, присланное ему часовщиком из Суррея. Он сказал, что это совершенно поразительная вещь, ничего подобного раньше не было. Хронометр этот приделан к золотому браслету, чтобы его можно было носить – вы только представьте себе, сэр Ричард, – на руке! Хронометр чуть больше по размеру, чем золотой соверен, и внутреннее его устройство просто чудесно! Королю страшно хотелось узнать, какой мастер сделал подобный хронометр, и он послал письмо часовщику с просьбой как можно скорее провести дознание.
Тем временем, как только королева Шарлотта открывала рот, Питер опускал глаза и упорно смотрел в пол, в ужасе ожидая, что она заговорит по-немецки. К счастью, она вообще его не замечала, и Питер чуть успокоился. В сущности, он даже испытывал некоторую скуку и голод, так как они отказались от ланча, чтобы случайно не испачкать нарядную одежду. К тому же становилось душно. Питер чувствовал бегущие по спине струйки пота. Дурацкие чулки, дурацкие бриджи и камзол! Если это летняя одежда, то что же они носят в холода? Мальчик попытался ослабить воротник. Королева Шарлотта улыбнулась, глядя на него.
– Сегодня очень жаркий день, правда, мастер Скокк? Может, пройдемся по саду? В тени деревьев, надеюсь, мы найдем спасительную прохладу.
Питер кивнул, будто прикусив язык.
– Превосходная идея, – поддержал король Георг. – Давайте выйдем в сад.
Под раскидистыми ветвями больших деревьев действительно дышалось легче. Несколько величественных лакеев в напудренных париках сопровождали процессию. Кэйт подумала, что если смотреть на них из дома, то они похожи на маленькое стадо овец, гонимых пастухом в невидимый загон.