Нимрод пробормотал свое слово-фокус. Но Фаустина не исчезла. Вместо этого под ее телом появились носилки.
— Что? — простонал Джалобин. — Мы должны ее нести?
— Боюсь, что так, Джалобин, — сказал Нимрод. — Очень опасно трансэлементировать тело джинн, если дух в этот момент находится вне тела. — Он поставил свечу и ухватился за ручки носилок у ног Фаустины. — Ну же, беритесь с другой стороны.
Вручив Филиппе свою свечку, Джалобин поднял свой конец носилок, и процессия двинулась обратно по коридору.
— Не спеши, — окликнул Филиппу Джалобин. — А то ты уходишь вперед со свечками, а мы остаемся в темноте.
Филиппа остановилась, чтобы дядя и Джалобин могли ее догнать. Теплый, нежный, чуть колеблющийся свет свечек так освещал Фаустину, что она действительно напоминала Спящую красавицу.
— Она похожа на ангела, — сказала Филиппа.
— Не согласен, — отозвался из темноты басистый мужской голос.
Джалобин взвизгнул и чуть не бросил носилки с Фаустиной. Филиппа с трудом сдержалась, чтобы не закричать.
В освещенной части коридора появился крупный, дородный мужчина в белом костюме, который был ему явно тесен. На голове его, круглой, как шар для боулинга, торчали короткие светлые, давно не чесанные вихры, лицо покрывала многодневная щетина. Мужчина был столь широк в плечах, что, казалось, занимал собой все пространство.
— Она не похожа ни на одного ангела из тех, что мне доводилось видеть в жизни, — сказал он. — А я перевидал их великое множество. И хороших и плохих. — Он басовито рассмеялся и поглядел сверху вниз на Фаустину. — Тоже мне, ангел. Во-первых, слишком тощая. Во-вторых, девчонка.
— Вы, должно быть, сами ангел? — предположил Нимрод. — Я прав?
— Верно, — ответил ангел. — А зовут меня Сэм.
— Сэм? — недоверчиво переспросил Джалобин. — Слыханное ли дело, чтобы ангела звали Сэм?
— А кто постановил, что девочка не может быть ангелом? — возмутилась Филиппа.
Угрожающе выдвинув щетинистый подбородок, ангел двинулся на Джалобина и Филиппу.
— Я бы на вашем месте с ним не спорил, — шепнул друзьям Нимрод. — Полагаю, он тут неспроста. Наверно, что-нибудь охраняет.
— Я — Сэм, — повторил ангел. — Это уменьшительное от Самаэль. А девчонка ангелом быть не может. Это была, есть и будет чисто мужская работа.
— Совершенно с вами согласен, — поспещно сказал Джалобин.
— Я, к вашему сведению, ангел, отвечающий за день недели под названием среда, — провозгласил Сэм. — И я сыт по горло всеми этими картинками с изображением женоподобных ангелов с вечно влажными глазами и безусыми и безбородыми лицами.
— Хм, но сегодня-то четверг, — не выдержал Джалобин. — Если вы, конечно, не возражаете.
— Может, и четверг. — Сэм пожал плечами. — Но я все равно обязан прибыть, когда меня зовут. Ваш джинн-предводитель прав. По просьбе монахов, которые владеют этим подземельем, я прибываю сюда уже много сотен лет, если есть подозрение, что в катакомбы вторглись злоумышленники. — Он кивнул на носилки, где лежала Фаустина. — Так что я бы на вашем месте не брал чужое без спросу.
Нимрод и Джалобин тут же опустили носилки на пол.
— Мы не злоумышленники, — горячо заверил его Нимрод. — Но вы вполне уверены в своей миссии?
— Что ты хочешь этим сказать, джинн?
— Вы уверены, что охраняете все катакомбы целиком? Или, быть может, какое-то конкретное тело? В конце концов, тут много покойников, не представляющих никакой особой ценности. — Он указал на Фаустину. — А эта девочка — джинн, и она даже не мертва.
— Тогда почему она здесь? — грозно пробасил Сэм.
— Она оставила свое тело не в самом надежном месте, вот и все, — ответил Нимрод. — Мы хотим забрать ее отсюда, чтобы ее дух мог воссоединиться с телом.
— Но это дела не меняет. Я сторожу помещение и все, что в нем находится. Так что она остается здесь. Разговор окончен.
— Вас просили охранять именно ее? — спросил Нимрод.
— Девчонку? — Сэм поморщился. — Слишком мелко для ангела. Ангелам поручают настоящую мужскую работу.
— Да, это вы уже говорили, — заметил Нимрод. — Послушайте, вы упомянули, что охраняете это место уже много сотен лет. А наша подруга здесь всего несколько месяцев. Она заменила Спящую красавицу совсем недавно.
— А настоящая Спящая красавица умерла в тысяча девятьсот двадцатом году, — добавила Филиппа.
— Так что, когда вас попросили охранять катакомбы, в вашу задачу входили покойники поважнее, — заключил Нимрод. — Монахи, должно быть, надеялись, что вы позаботитесь, ну, скажем, о мощах какого-нибудь святого. Святого Бруно, например.
— Ты мне зубы не заговаривай, приятель — сказал Сэм. — Кого охранять, мне без разницы. Вы ее не получите. Попробуете унести — придется драться. — Его глаза сверкнули, и он усмехнулся, обнажив редкие зубы. — Только у вас, ребята кишка тонка.
— Это не очень-то честное соревнование, — заметил Нимрод. — Ведь всем на свете известно что ангел сильнее, чем джинн, не говоря уж о человеке.
— Все по-честному, — возразил Сэм. — Я справлюсь с любым из вас и без ангельской силы. Не важно, с джинн или с человеком. Мне для этого хватит собственных мускулов.
— Да, у вас их с избытком, — признал Нимрод.
— Так как, сразимся?
— Погодите… Вы сказали, вас зовут Самаэль? А это не вы боролись с Иаковом в ветхозаветной книге Бытия? — сообразила Филиппа.
— Может, и так. — Сэм ощетинился. — Что из этого?
— В таком случае мы принимаем ваш глупый вызов, — заявила Филиппа. — Мы готовы к поединку, если вы обещаете не пользоваться вашей ангельской силой. С вами сразится мистер Джалобин. Джалобин, вы не против?
— Я? — От неожиданности у Джалобина отвисла челюсть. — Драться с ним? Мисс, вы, случаем, не спятили?
— Вот-вот, я тоже думаю, что спятила, — подхватил Сэм.
— И если он победит, мы спокойно заберем отсюда нашу подругу, — продолжила Филиппа. — Договорились?
— Могу я поговорить с вами, мисс? — прошептал Джалобин.
Сэм ухмыльнулся во весь свой широченный рот.
— Договорились, — ответил он Филиппе. — Но это должен быть настоящий бой, по всем правилам. С рингом, судьей и публикой. Короче, не так, как я дрался с Иаковом. Нас тогда было только двое, ночью, в пустыне. Не очень-то весело. Ради кого стремиться к победе? Я обожаю болельщиков. Без публики скучно.
— Да, я вас понимаю, — кивнул Нимрод, оглядывая катакомбы.
— Естественно, здесь мы драться не будем, — твердо сказал Сэм. — Надо найти такое место, где охотно соберутся настоящие болельщики, и чтоб передали по спортивному каналу. Стадион, например, или арена на Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке. Там и сразимся, согласны?