— Добрый день, леди Креморн.
— Добрый день и вам, мистер Скокк! Чем мы обязаны такому безотлагательному визиту в Кью?
Питер заколебался.
— У меня новости для ее величества… личного свойства.
Виконтесса тактично не стала расспрашивать и продолжила:
— Ее величество сейчас принимает сэра Джозефа Бэнкса наверху, в Комнате Пикников. Я сейчас же доложу о вашем прибытии. Королева обрадуется вашему визиту, и хотя она чрезвычайно любит дорогого сэра Джозефа, надеюсь, ее интерес ко всему, что касается ботаники, теперь удовлетворен.
Виконтесса предложила Питеру подождать и исчезла, поднявшись по винтовой лестнице. Он сел на стул из бамбука и стал наслаждаться висящими на стенах гравюрами Уильяма Хогарта. Питер вспоминал, что когда он впервые увидел Джошуа Сеймура, тот был учеником мистера Хогарта в Ковент-Гарден. Джошуа стал хорошим мастером гравюры и художником. Питер вспоминал торжественный ужин, который Гидеон устроил в вечер перед отъездом Джошуа в Америку, где тот так надеялся начать свое граверное дело. Питер почувствовал укол совести за то, что присвоил себе имя исчезнувшего брата Гидеона, но другого выхода не было — если повезет, то все закончится до того, как Гидеон об этом узнает. Джошуа был последним оставшимся в живых членом семьи, и Гидеон тяжело переживал известие о его исчезновении.
«Из всех моих братьев и сестер остался я один. Почему?» — твердил он. И как-то сказал Питеру со смехом, в своей обычной манере: «И все же мы с тобой братья во всем, кроме имени, разве не так, мой друг? И братья и сироты одновременно».
Похоже, призвание Гидеона — помогать жить тому, кого он любил. И исчезновение Джошуа в Америке было, увы, не последней утратой, выпавшей на долю Гидеона. Но сейчас Питеру не хотелось вспоминать о таких печальных событиях. Послышались голоса — кто-то спускался по лестнице. Он встал и поспешил к входу в зал.
Первой появилась королева Шарлота, хорошо сохранившаяся, теперь уже пятидесятилетняя женщина в платье цвета серого голубя с кремовым кружевным корсажем. Волосы ее поседели. Шелка шуршали, когда она спускалась по лестнице, официальная, строгая. Увидев Питера, королева просветлела лицом и поспешила навстречу, протянув к нему руки.
— Питер! — воскликнула она. — Приятно снова увидеть вас.
Питер низко поклонился, взял ее руку и поцеловал. Сначала они говорили по-немецки, это издавна вошло в привычку, еще с тех пор, как королева учила Питера своему родному языку.
— Доброе утро, ваше величество! Я благодарен вам за то, что вы приняли меня, как только я попросил об этом.
— Я за завтраком прочитала ваше письмо, Питер, и немедленно послала наше ландо и нескольких человек охраны забрать вашего отца, мисс Дайер и машину. Думаю, они прибудут сюда уже через час.
Питер улыбнулся, представив, как королевская карета появится в маленькой, сонной деревушке.
— Спасибо, мэм. Миддл-Харпенден будет жужжать от таких новостей по крайней мере еще десять лет!
Королева рассмеялась и, пожалев присутствующих, которые плохо говорили по-немецки или не говорили совсем, перешла на английский:
— Питер, не думаю, что вы встречались с сэром Джозефом Бэнксом, знаменитым ученым и президентом Королевского общества, он постоянно добавляет в нашу растительную коллекцию растения и деревья. Сэр Джозеф, позвольте представить вам Питера Скокка, нашего доброго друга, за его судьбой и приключениями я следила с неослабным интересом последние тридцать лет.
Мужчины радушно пожали друг другу руки. Сэр Джозеф, в темном кудрявом парике, прижимал к бутылочно-зеленому камзолу глиняный горшок. В нем было высокое растение с пурпурными листьями и большими шарообразными цветами, которые состояли из множества крохотных зонтиков.
— Я с большим интересом читал отчет о вашем путешествии, сэр Джозеф… Как я завидовал тому, что вы видели на «Эндеворе» капитана Кука!
— Спасибо, мистер Скокк. Это правда, что одной жизни недостаточно, чтобы воспринять всю безграничную щедрость природы. Надеюсь, те, кто придет после меня, продолжат мою работу, ведь еще столь многое нужно сделать!
— Я в этом уверен, — ответил Питер.
— И я действительно очень рад знакомству с вами, мистер Скокк, — заметил сэр Джозеф. — Я давно слышал о некоем фаворите королевы, чести познакомиться с которым удостоены немногие.
Королева Шарлота рассмеялась.
— Мистер Скокк давний друг семьи. Боюсь, он находит придворную жизнь чрезвычайно скучной. Мне было приятно немного учить его немецкому языку, исходя из моих собственных интересов, и в ответ он поражал меня историями из своего, скажем так, необычного прошлого. Но, сэр Джозеф, мы не смеем больше вас задерживать, у вас такой тяжелый горшок!
— Ах да! — обрадованно заторопился сэр Джозеф. Он поднял растение, чтобы все им полюбовались. — Angelica Atropurpurea — она прекрасна, не правда ли, сэр?
— И в самом деле. — Питер энергично кивнул, хотя растение, которое выглядело весьма странно, особых эмоций у него не вызывало. — Это… великолепный… образец.
— Я посажу его в болотистую почву около озера, если это порадует вас, ваше величество.
— Несомненно, сэр Джозеф, несомненно. И я уверена, что следует показать мистеру Скокку тот последний подарок, который вы сделали нам. Рангаку — это прекрасное дополнение к зверинцу его величества.
— Извините меня, мэм, — сказал сэр Джозеф, — но это кенгуру.
— Кенгуру, — повторила королева Шарлота. — Кенгуру!
Питер чуть не рассмеялся. Кенгуру в коттедже королевы Шарлоты! Как замечательно! Последний раз он видел кенгуру в Лондонском зоопарке, куда повела его мама в день рождения.
— Впервые я попробовал мясо кенгуру в Австралии в 1770 году, — стал объяснять сэр Джозеф Питеру, — и после этого вознамерился показать кенгуру в нашей стране. Я привез их величествам парочку этих животных и надеюсь, что они дадут потомство.
— И если эти звери сделают нам одолжение, — сухо заметила королева Шарлота, — это наверняка развлечет нас на наших семейных пикниках…
Сэр Джозеф и виконтесса Креморн удалились. Питер справился о здоровье короля Георга.
— Король по-прежнему чувствует себя хорошо. Чем больше времени проходит, тем более я верю, что его безумие не вернется. Однако я научилась не заглядывать дальше завтрашнего дня.
Королева Шарлота предложила прогуляться перед дневным чаем. Когда они отошли подальше от коттеджа, она взяла Питера под руку и сказала:
— Я получила ваше послание вчера вечером, Питер, и мне было очень больно его читать. Ждать спасения так долго и все же решить, что уезжать отсюда не следует!
— Долгое время я думал, что Кэйт и ее отец не добрались до двадцать первого века. Я представлял себе, что машина сломалась, они погибли или — еще хуже — попали в западню в каком-нибудь жутком месте и навеки останутся между прошлым и будущим. Меньше всего я ожидал, что они снова появятся двадцать девять лет спустя и… совершенно не изменившимися.