— После того, как мы получим сигнал с Бидорты, — продолжил граф, — можно будет действовать. Во-первых, для сопровождения сокровищ из Монсегюра нужны верные люди. Вы согласны?

— Сегодня же пошлём рыцарей и в деревню Коссу, что неподалёку от Саборте, — сказал Бернард д'Альон. — Там они будут ждать сигнала с Бидорты. Увидев костёр, двинутся к Монсегюру и встретят людей из осаждённой крепости, которые вынесут деньги на военную помощь и, возможно, реликвии, если Бертран Мартен согласится расстаться с ними. Сопровождать их будут до пещеры Ломбрив. От неё не так далеко и до замка Монреаль де Со, куда можно будет быстро доставить деньги.

Присутствующие одобрили план. И приступили к написанию письма Бертрану Мартену и Перелье, в котором сообщали подробности своего плана.

Не прошло и двух часов, как чужеземцев опять призвали в замковую башню. Иван держал в руках уже написанное им письмо для Бертрана Мартена. В нём подробно говорилось о штурме крепости крестоносцами и о дальнейшем падении Монсегюра. Он указал дату сдачи крепости — 16 марта, и настоятельно убеждал катаров подготовить план спасения реликвий.

Граф Тулузский пробежал глазами письмо, удовлетворённо кивнул и передал его Ветрову, попросив надёжно спрятать.

— Собирайтесь в путь, Александр, — сказал он. — Ваши попутчики уже готовы к отъезду. Вы и Эскот отправитесь в сопровождении рыцарей. Барон Роже Мирепуа будет во главе отряда. Когда доедете до деревни Прад, ваши пути разойдутся. Рыцари покинут вас, десять человек отправятся в деревню Коссу, а трое — в замок Монреаль де Со.

Граф ожидал, что Иван начнёт расспрашивать, зачем рыцари поедут в деревню Коссу и в арагонский замок. И, конечно, не собирался раскрывать план чужеземцу. Однако тот неожиданно заговорил об этом сам:

— Мы всё знаем. Рыцари, оставшиеся в деревне Коссу, будут ждать сигнала с Бидорты. На Бидорте зажжётся костёр, если ваши люди договорятся с арагонским королём о военной помощи.

Сеньоры только переглянулись. Глаза их выражали одно: это настоящий провидец, и они поступили правильно, что поверили ему. Граф Раймонд д'Аниор не удержался и шепнул хозяину замка:

— Надеюсь, теперь ваши сомнения рассеялись?

А Оболенскому пришла в голову опять та же самая мысль: история двигается в нужном направлении. И это вселяет надежду.

— Я поеду вместе с рыцарями, — настоятельно произнёс Иван. — Буду ждать возвращения Александра из Монсегюра в деревне Коссу. Под присмотром ваших людей, — добавил он улыбнувшись. — От деревни Коссу намного ближе к Монсегюру, чем от вашего замка. Если с моим другом что-то случится в дороге, я смогу быстро прийти на помощь. Мне так будет спокойнее. А для вашего спокойствия в замке останется наша подруга Анна.

Вельможи поколебались немного, но всё же согласились.

— Мы позаботимся о вашей даме, — сказал хозяин замка. — Передайте ей: пусть чувствует себя свободно.

Выйдя на улицу, Оболенский рассказал о своём решении друзьям. Саша воспринял это спокойно. Его мысли были заняты предстоящим путешествием в Монсегюр.

— А как же я? — скривила лицо Аня. — Вы меня хотите оставить здесь одну? Я поеду с тобой, Оболенский. И точка.

— Нет, — категорически отрезал Иван. — Во-первых, тебя не отпустят. Ты останешься в качестве заложницы. А во-вторых, лучше сиди здесь, в безопасности. Мало ли что. Я просто подстрахую Сашку. Волнуюсь за него, сама понимаешь. Но учти. Наше время пребывания здесь истекает приблизительно через семьдесят шесть часов. То есть у нас в запасе ещё три дня. Если мы не вернёмся к назначенному сроку — забирай у них «Фаэтон» и отчаливай обратно без нас. Думаю, взять во временное пользование «Фаэтон» будет не сложно. Скажешь, что хочешь проверить Книгу Судеб. И все дела. Ясно?

— Нет. Не ясно. Я без вас не вернусь! — упрямо сказала Аня. — А если бы даже и захотела, то на каком языке, интересно, я буду объяснять им про Книгу Судеб?

— Да мы вернёмся, — успокоил её Ваня. — Ничего объяснять не придётся. Можешь не сомневаться.

Аня устало махнула рукой. Она не стала спорить, просто про себя решила, что без них она никуда не отправится.

Глава 20
Мнимый убийца

Декабрь 1243 года. Лангедок. Замок Монсегюр

Перед тем как двинуться в путь, Роже Мирепуа вручил Эскоту и Саше маленькие свинцовые печати в виде пятиконечной звезды, внутри которой обозначился пятиугольник. Это был пропуск в Монсегюр.

Прощаясь с Аней, друзья, как могли, старались ободрить её, хотя и сами волновались не меньше.

— Ты не заметишь, как быстро пролетит время, — с наигранной уверенностью улыбался Ваня. — К вечеру Сашка и Эскот доберутся до Монсегюра, а завтра утром уже обратно. Всего два дня. Одна нога здесь, другая там. Я буду в деревне Коссу. На подстраховке. Если что, пойду выручать Сашку.

Ветров же торжественно взял Анину руку и прикоснулся к ней губами. Ане стало даже как-то неловко: для современного молодого человека жест непривычный.

— Только так прощаются рыцари с прекрасными дамами, — просиял Саша, заметив её смущение. — Да-да, ты теперь не просто девушка, а Дама. Тебе очень идёт этот средневековый наряд.

— Эй, Ветров, остуди свой пыл, — сказал Оболенский, ревниво наблюдавший за этой процедурой. — Это, кажется, я за Аней ухаживаю.

Она рассмеялась, а затем, сделав серьёзное лицо, разыграла подобающую такому случаю сцену:

— Доблестные рыцари, в знак своего расположения я вручаю каждому из вас…

На мгновение задумавшись, Аня достала из рукава шёлковый платок и сняла с одной руки перчатку. Саше достался платок, а Ивану — кружевная перчатка.

— Возьмите. Своими подвигами вы должны доказать свою любовь ко мне.

Она не выдержала и рассмеялась.

— Мы будем хранить подаренную вещь у сердца, — даже как-то слишком серьёзно сказал Ветров и убрал платок во внутренний карман.

— Значит, у меня появился соперник, — хмыкнул Оболенский. — Ну что ж, принимаю вызов.

— Ребята, — уже совершенно серьёзно сказала Аня, — берегите себя. Я буду ждать вас.

И она погрустнела. На глаза навернулись слёзы. Потом, не выдержав, чуть ли не крикнула:

— Ну, может, возьмёте меня с собой?!

— Анют, поверь, нам будет гораздо спокойнее, если ты останешься в замке, — как можно мягче произнёс Ветров.

Аня резко повернулась и ушла, не сказав больше ни слова.

— Ну вот, — вздохнул Оболенский. — А так всё романтично начиналось. Я уже почти вошёл в роль, ощутил себя благородным рыцарем…