— Мы ведь говорили о Калифорнии, а Калифорния — это Голливуд. Они всё преувеличивают. Через пару дней выяснится, что их страшная болезнь просто тяжелый грипп.
— Ну тогда, может, написать так: «Калифорнийцы, хватить ныть, ступайте работать».
— Нет.
Через полчаса открылась дверь и, зевая, вошла Клер.
Крот посмотрел на часы.
— Джимми здесь с половины девятого, а сейчас десять пятнадцать.
— Я немного поплавала. И потом мне надо было сделать маникюр.
— Мы начинаем работать в восемь тридцать.
— Да хватит вам! Это же не настоящая работа.
Крот воспринял ее слова как наглое оскорбление профессии журналиста.
— Если ты и завтра опоздаешь, я тебя уволю, — отрезал он. — И тогда твой отец примет соответствующие меры.
Клер закатила глаза.
— Ну ладно, ладно! Нечего волноваться. Я же все-таки пришла. Я же здесь. — Она уселась рядом с Джимми, который не глядел в ее сторону и за все время не произнес ни слова. — Привет, Джеймс!
— Меня звать Джимми.
— Разве Джимми не сокращенное от Джеймса? Мне лично больше нравится Джеймс. Всех королей звали Джеймсами. А Джимми — это имя для тех, кого мы вызываем прочистить трубы.
— Меня зовут Джимми.
— Ну и пожалуйста, — Клер перевела глаза на Крота. — Что дальше? Что вы собираетесь мне поручить?
Джимми не поверил своим ушам. Первое репортерское задание, полученное им от Крота, заключалось в том, что он должен был спуститься на кухню и взять интервью у шеф-повара Педрозы! Клер было приказано идти вместе с Джимми и делать снимки.
Джимми сразу же принял поручение в штыки.
— Вы же говорили, что он бешеный, как сто быков.
— Вот с такими-то и интересно иметь дело, сразу чувствуешь, что личность неординарная.
— А что, если он выйдет из себя?
— Тем лучше.
Джимми посмотрел на Клер.
— Чего ты лыбишься?
— Да просто так, Джеймс.
Педрозу они нашли на палубе, маленькая часть которой перед кухней была отведена для кухонного персонала. Педроза пил кофе и читал какую-то старую газету. Пол перед ним был усыпан окурками.
Джимми робко приблизился к нему. Крот сказал, что Педроза предупрежден об интервью, но по виду шеф-повара этого никак нельзя было сказать. Его черные глаза обожгли Джимми огнем.
— Доброе утро… я к вам… от газеты, — начал Джимми, указывая пальцем на газету в руках Педрозы. — Мне надо взять у вас… интервью…
Педроза без всякого выражения смотрел на него.
— Ты говоришь так, будто перед тобой глухой старик, — шепнула Клер.
— Заткнись, — огрызнулся Джимми и, снова повернувшись к Педрозе, продолжил: — Вы… вы говорите по-английски? Вы… когда-нибудь… работали… на таком корабле… как этот? — И Джимми неопределенно повел рукой вокруг себя.
Педроза нахмурился, потом быстро и резко выпалил что-то на непонятном для Джимми языке.
— Вы… откуда… родом? — Джимми показал на море. — Откуда-то издалека?
Педроза на миг задумался, потом неожиданно просиял и ткнул пальцем в воду.
— Рыба! — сказал он.
— Прекрасное начало! — хихикнула Клер.
— Ты заткнешься или нет? — окрысился на нее Джимми. — Я бы посмотрел, что у тебя получится! Попробовала бы ты сама с ним поговорить!
Клер ехидно улыбнулась, села на стул напротив Педрозы и заговорила с ним на беглом португальском. Джимми раскрыл рот… Через несколько мгновений Педроза разразился потоком слов, при этом он еще горячо жестикулировал.
Клер обернулась к Джимми.
— Он, вообще-то, из Африки, но осел в Португалии, в Лиссабоне. Он женат, у него шестеро детей, в компании «Белая звезда» он служит поваром уже пятнадцать лет, со своей семьей видится только дважды и год. Очень по ним скучает. Ты записываешь?
Джимми поискал ручку.
— Да, да… подожди! — Он торопливо стал писать. — Лиссабон… шестеро детей… видит только… — Джимми изглянул на Клер. — Почему ты не сказала, что знаешь португальский?
— А ты не спрашивал! — И прежде чем Джимми успел ответить, она снова начала осыпать Педрозу вопросами. Ответы его она тут же переводила так же эмоционально, как он говорил, а Джимми поспешно все записывал: каждую неделю готовится сто пять тысяч блюд, триста тысяч всяких десертов, варится полторы тысячи фунтов кофе, заготавливается восемь тысяч галлонов мороженого…
Когда Джимми заполнил фактами и цифрами семь страниц, он попросил Клер:
— Узнай у него, правда ли, что он ругает всех, кто роняет еду на пол или пытается вынести еду в каюту?
Клер спросила. Педроза встал с кресла, подошел к Джимми и ткнул его пальцем в грудь, что-то пролаял, потом снова ткнул. Джимми попятился. Педроза прорычал еще что-то. Джимми пятился, а Педроза наступал на него. Следуя за ними, Клер отрывисто переводила:
— Он говорит, что ненавидит тех, кто неаккуратно обращается с едой… он выматывается, когда ее готовит, а люди, кому она даром достается, роняют ее… и не подбирают… или немного попробуют и больше не хотят… пробуют следующее блюдо… все они жадные и ленивые… а их объедков целой африканской деревне хватило бы на много лет.
Педроза уже прижал Джимми к лееру и продолжал тыкать пальцем ему в грудь.
Джимми умоляюще посмотрел на Клер.
— Клер, пожалуйста, попроси его податься назад.
Клер быстро сказала Педрозе что-то по-португальски.
— И еще скажи, — добавил Джимми, — что он бешеный, как сто быков, и, если он еще раз брызнет мне в лицо своими слюнями, я оторву ему уши!
— Что же ты сам этого не скажешь? — на чистом английском проревел Педроза.
— А… э…
Педроза вдруг рассмеялся, еще раз ткнул Джимми в грудь и вернулся к столу. Он снова уселся и взял в руки газету.
Клер ушам своим не верила и не могла отвести взгляд от Педрозы.
— Так вы говорите по-английски?
— Полезно иногда иметь свои секреты, — сощурился Педроза и, не скрывая презрения, посмотрел на Джимми. — А еще полезней иногда не раскрывать рот.
По спине Джимми пробежала дрожь.
— Ты заметила, что на всех сделанных тобой снимках Педроза всегда с ножом? — спросил Джимми, когда они с Клер возвращались к Кроту.
— Он же шеф-повар, как же ему без ножа?
— Он действует мне на нервы!
— А мне на нервы действуешь ты!
Джимми скорчил гримасу.
— Совсем недурные вышли фотки, — просматривая сделанные снимки, сказала Клер, когда они уже подошли к редакции.