Горас перевел взгляд на свои вилы, как будто только что их заметив. Он слегка поклонился, положил вилы на стол:
— Прошу прощения. Я никого не хотел испугать. Я пришел сюда с Орквилом предупредить вас, что к аббатству движется нечисть, команда пиратского судна под командованием лиса по имени Виска Длиннозуб…
Горас замолк, качнулся, схватился за стол, тяжело осел на скамью.
— Горас мой друг, он был в плену у разбойников, попал в плен на Северных островах, — поспешил объяснить Орквил. — Они приковали его к мачте, били и не кормили. Он сейчас слабее ежонка.
Хранитель погребов Бенджо Типпс тут же начал сгребать поближе к Горасу пищу, оставшуюся на столе:
— Подкрепись, друг, сейчас еще принесем, у нас хватит. Орквил, ты расскажешь остальное.
— Прошу всех лишних покинуть зал! — принялся распоряжаться аббат. — Брат Хондрус, позаботьтесь о пище, и горячего супа побольше, пожалуйста. Мы позаботимся о вас, Горас, друг мой…
Горас кивнул, но поднять голову уже не смог. Глаза его закрылись, голова опустилась на стол.
— Сестра Атрата, прошу, займитесь барсуком. Командор, пожалуйста, стол освободите. Кто-нибудь, подушки и одеяла. Орквил, прошу со мной, ознакомимся с ситуацией. Бенджо, тоже прошу ко мне. И Командор, как только освободитесь…
«Кравявая кешка» еле ползла по руслу. Ладно бы течение! Мешали склонившиеся к воде гигантские деревья, сужения русла, отмели, торчавшие со дна на манер морских рифов острые скалы. Виска не раз с тоской вспомнил о морских просторах. Капитан не щадил спин и ушей команды, то и дело поощряя лентяев линьком, с которым, казалось, стал одним целым, и градом ругательств.
Кроме капитана и тяжкой работы команду донимали тучи всевозможной кусачей и жалящей крылатой и бескрылой, летучей, прыгучей и ползучей гадости, налетавшей отовсюду и сваливавшейся на головы из ветвей нависших над водой деревьев. Во время нечастых перерывов на отдых и еду приходилось бросать якорь, чтобы судно не снесло обратно по течению.
Солнце уже выползло на небо и поднялось достаточно высоко, а ни тропы, ни брода по-прежнему не видать. Виска пнул в бок свалившегося в изнеможении на палубу проводника-полевку:
— Подъем, ленивая скотина! Ты уверен, что мы правильно идем?
Виска вздернул свою жертву на ноги, резко рванув обвязанную вокруг ее шеи веревку.
Голодный и уставший пленник криво усмехнулся:
— А куда еще может идти река, как не к броду?
Виска поднял полевку над палубой и прокусил ухо бедного животного до крови.
— Не умничай. Я спросил — отвечай на вопрос.
Укушенный схватился за кровоточащее ухо:
— Да, да. сэр, это верный путь. Другого пути нет.
И тут же один из шлепавших вдоль берега матросов заорал во все горло:
— Кэп, река мельчает!
Виска отпустил веревку, «водяной» рухнул на палубу. Капитан снисходительно почесал носком сапога загривок пленника:
— Ну, молодец, парень. Похоже, вышли мы к броду. — И он заорал: — Судно к берегу, отдать якорь!
У команды вырвался единодушный стон облегчения. Звери падали, где стояли, пытаясь отдышаться, прийти в себя после долгих часов тяжких усилий. Виска понимал, что команда измождена, но его это мало беспокоило.
— Бол и Видж! Останетесь здесь, судно сторожить. Остальным подготовиться к маршу.
Виска выгнал на физиономию одну из нежнейших своих улыбок, наблюдая, не мелькнет ли в чьих-то глазах искра бунта, недовольства мудрым решением капитана. Но глаз он не увидел. Все повесили носы, глядели кто куда, не отваживаясь пикнуть. Виска принялся бодро прохаживаться между матросами, приговаривая:
— Что скисли? Я вам слово даю, что нынче вечером мы с вами запируем королями! Спать уляжемся на мягкие кровати. Что вы на это скажете?
Кто что скажет, Виска ждать не стал. Он отвернулся и пошел в свою каюту, зная, что они исполнят любое его приказание. Или умрут.
К аббату Даукусу, Бенджо Типпсу и Командору Рорку присоединилась матушка Гранпик Нибло. Они внимательно выслушали сообщение Орквила о грозящей аббатству опасности. Старая ежиха обняла ежонка:
— Видишь, батюшка аббат, хороший он все-таки парень. Чуяло мое сердце, что хороший. Хоть мы его и прогнали, а он о нас побеспокоился, поспешил нас предупредить о разбойниках.
Даукус улыбнулся:
— И вправду, юный Принк, все аббатство в долгу перед тобой.
Орквил с надеждой вздернул нос:
— Отец аббат, значит, я больше не изгнанник?
Командор шутливо щелкнул Принка по носу.
— Нет, друг, ты больше не изгнанник. Нам такие храбрецы, как ты, очень нужны для защиты стен. Не сосчитал ты, часом, сколько нечисти у лиса Длиннозуба?
Орквил поскреб иголки на голове:
— Сосчитать не смог, а уж не меньше сотни. А то и полторы. Что нам делать, если они нападут на аббатство? Воинов-то у нас ой как немного… А Горас слаб.
Аббат сложил лапы, спрятав их в широких рукавах.
— Рэдволл, конечно, не военная крепость. И мы не гарнизон. Но стены у нас мощные, и мы сделаем то же, что и обычно. Будем держаться. Верно, Командор?
— Точно, отец аббат. Мы с Бенджо с нечистью сталкивались. Должно быть, и эти такие же. Управимся и с ними. А молодого Принка, сдается мне, следует назначить офицером стражи. Как думаешь, Бенджо?
Хранитель погребов с серьезным видом кивнул:
— Отчего ж нет, молодые растут, известное дело. Вот бы еще барсук оклемался. Иглы и сезоны! Ведь какой здоровенный! Он со своими вилами целой армии стоит.
Гордый свалившейся на него честью, Орквил отважился высказаться:
— Мой друг Горас великий воин. На моих глазах он убил одного из команды нечисти, когда мы сбежали с их судна. Он рассказал мне, что одержим заклятием Жажды Крови.
Аббат чуть не подпрыгнул.
— Великие сезоны войн! Ты хочешь сказать, юный Принк, что у нас в Большом зале на столе лежит существо, одержимое Жаждой Крови?
Орквил поспешил успокоить аббата:
— Не беспокойтесь, отец настоятель. Горас сказал мне, что с него снял заклятие возникший перед ним и видении воин-мышь с мечом.
Аббат отодвинул стул и поднялся.
— Это Мартин Воитель. Пойдемте, друзья, поглядим на барсука, поближе познакомимся.
Внизу, в Большом зале, Горас уже не лежал, а сидел на краю стола. Брат Хондрус наполнил для него из привезенного на тележке котла с луково-грибным супом очередную миску. Кротоначальник Берф поставил на стол блюдо пирожков с морковкой и репой.
— Спасибо, друзья, спасибо, — приговаривал барсук. — Чудесно, в жизни такого не едал.