Прихромал Висячая Лапа, помахал пойманным окуньком.
— Глянь, атаман, какая рыбёха!
— Х-хе… Муха-кроха, а не рыбёха, — презрительно процедил атаман. — Сунь своего малька в костёр, на угольки, да дуй за новой, побольше.
— Йо-хо-о-о-о-о! — раздался вопль из чащи. — А я-то орла изловил!
Хриплый Обжора вскочил и гневно заводил:
— Заткните пасть придурку!
— Не-е, шеф, Жабий Глаз и вправду орла сцапал, чтоб мне камни лопать, — заверил атамана Пробкохвост.
Атаман смел его в сторону, направляясь к месту происшествия. За ним поплелась вся шайка.
— Дубина дубовая, — бормотал Хриплый Обжора. — Булыжная башка. Знамо дело, орлы крыс ловят, кто бы спорил… А вот крысы орлов ни во все сезоны ни разика.
Никто из шайки орла в жизни не видал, но и такой большой да страшной птицы тоже никто не видывал. Вылитый горный орёл, решили бравые разбойники Хриплого Обжоры. Обычно прикрытое висячим веком незрячее око Жабьего Глаза возбуждённо мелькало молочным зрачком. Он прыгал вокруг птицы, пихая её древком самодельного копья. Измождённая жертва попыталась дотянуться до воды, но Жабий Глаз стукнул её по клюву и засмеялся:
— Ага, а вы не верили! Я сам, собственными лапами живого орла словил, вон оно как!
Хриплый Обжора вытащил саблю — тоже самодельную: обломок косы, обмотанный верёвкой, чтобы можно было взять в лапу. Он наступил на одно крыло птицы, другое пригвоздил к земле саблей, чтобы получше рассмотреть добычу. Ясно дело, было бы крылатое чудище здорово, они бы от него сиганули врассыпную, куда подальше. Но этот уже почти покойник. Золотистые глаза затуманены, запёкшаяся кровь запечатала смертельный кривой клюв. Великолепное оперение смято штормом и запачкано береговой грязью.
— Ну-у ладно, орёл, орёл, — нехотя признал Хриплый Обжора.
Спорить желающих не оказалось, но Висячая Лапа, тощий самец с усохшей ногой, осмелился задать вопрос:
— А чего нам с орлами-то делать-то?
— Сожрать, ясное дело, — немедленно отозвался Трезубец, прозванный так по числу оставшихся в пасти зубов.
— Не знал, не ведал, что ты орлами питаешься, — усмехнулся Поскребун, почёсывая чесоточную спину.
— А ежели я не позволю? — поинтересовался Жабий Глаз. — Это ведь мой орёл, я его поймал! — напомнил он братьям по промыслу.
— Глянь-ка вон туда, друг, — показал атаман в сторону, обращаясь к ловцу орлов. Жабий Глаз послушно повернулся и с любопытством уставился в указанном направлении. Хриплый Обжора ударил его в спину, сбил наземь и врезал под ребра. — Забыл, кто тут главный? Гнилушка, червяк, личинка! Ну-ка, вяжите птичке лапки, да покрепче!
Пробкохвост обмотал птичьи лапы верёвкой. Орёл… Ястреб? Коршун? Сокол? — гадали особо любознательные крысы шайки — лишь слабо пошевелил крыльями.
— Сожрём его, ясное дело, — обещал атаман своему народу. — Но спервоначалу позабавимся. Не каждый день такая игрушка в лапы попадается. Волоките в лагерь!
Отряд лесорубов заготовил полную тележку веток для забора. В аббатство лесорубы рассчитывали вернуться ранним вечером.
На берегу ручья остановились на отдых. Вринти и Трибси принялись швырять в воду камушки, наблюдая за расходящимися кругами, и «печь блинчики» плоской галькой, отскакивающей от поверхности тихого потока. Тайра опустила лапы в воду, наблюдая за полётом стрекоз и прислушиваясь к сонному жужжанию пчёл. Её радовало, что экспедиция, в которой её назначили главной, прошла удачно.
Насладились медовыми коврижками, заулыбались, расслабились.
— Хурр, в Рэдволл попадём как раз к ужину, — мечтательно протянул Трибси. — Добрый ужин… Красота!
— Ты ещё не наелся? — удивился Бринти. — Только и думаешь, как бы чего пожевать.
— А о чем же мне ещё думать, хур-хур? — в свою очередь удивился Трибси. — Молодой растущий организм требует своевременного обильного питания.
Гирри поднял лапу.
— Ш-ш-ш-ш! Слушайте!
Все замолчали. Потом Тайра спросила:
— Что слушать?
Гирри махнул лапой.
— Там, против течения. Вопли какие-то, ржание дикое.
Трибси потёр нос.
— Нам, кротам, за вами, белками, ни ногами, ни ушами не угнаться, хурр, да.
— Я тоже ничего не слышу, — покачал головой Бринти.
Гирри прыгнул на ближайшее дерево.
— Зато я слышу. Подождите здесь, я быстро.
— Оставайся на деревьях, Гирри, на землю ни ногой! — крикнула вдогонку Тайра. — И не ввязывайся, если там что-то опасное. Как я в аббатстве появлюсь, если с тобой что-нибудь случится!
— Есть, мэм, не извольте беспокоиться, мэм, ушки на макушке, мэм! — отсалютовал Гирри на лету, в очередном прыжке.
— Побольше осторожности и поменьше «мэм»! Я лишь на сезон тебя старше, метлохвост!
Трибси уминал очередной пирожок.
— Хо-о-орр, хор-рош, хор-рош, с сыром, мой любимый, хурр-ням…
— А что, у тебя и какой-нибудь нелюбимый есть? — удивился Бринти.
— Хм-м-рр, и правда не припомню, не припомню, верно.
Снова принялись «печь блинчики». С Тайрой в этом занятии никто сравниться не смог, её камушки подпрыгивали до девяти раз. Приятное времяпрепровождение… Тайра с улыбкой вспомнила о предостережениях отца и озабоченном выражении его физиономии.
Но тут из кроны дерева вывалился Гирри, вокруг него кружилось несколько листочков. Гирри возбуждённо сверкал глазами и размахивал лапами.
— Там… Они подвесили большую птицу на дереве… Костер под ней разжигают! Тайра, спасать надо!
Тайра встряхнула друга.
— Толком объясни. Где, кто, какая птица? Вздохни поглубже два раза.
Гирри послушался, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.
— Вверх по течению. Я их увидел с бука. Восемь речных крыс, бродяги, гнусное отребье. Птица огромная, не видел таких, висит на суку вниз головой, они её замучают до смерти. Надо спасать, Тайра!
Тайра уже сматывала с себя Фитьку.
— Гирри, хватай топор. Вернись обратно по деревьям, незаметно подберись поближе к птице и жди нас. Трибси, Бринти, возьмите две палки поздоровее и за мной!
Пробкохвост и Висячая Лапа пытались разжечь кучу веток, листьев и сухого мха. Им мешали товарищи, дружно раскачивавшие висящую над кучей птицу. Ястреб не мог даже шевелить крыльями и лишь слабо шипел.
Хриплый Обжора наслаждался беспомощностью жертвы. Он ковырнул своей тупой саблей горло ястреба и захохотал:
— К ужину как раз изжаришься, не слишком быстро, на медленном огонёчке.
Жабий Глаз ткнул в качающегося ястреба копьём, но промазал.