— Гарфеншток? — воскликнул я.
— Ты и его знаешь?
— Да, — выдавил я.
— Надо же, какое совпадение, — отозвался Тень-Король. — Жизнь полна сюрпризов, верно? Так вот, Гарфеншток поистине мало что мог сказать о произведениях моего друга, однако угостил его бутербродом с пчелами и дал адрес почерковеда по имени…
— Фистомефель Смайк!
— Вот именно, Фистомефель Смайк. Да, да, тот самый благодетель, который спровадил тебя в катакомбы. Мой друг навестил Смайка и показал ему несколько своих вещей. Стихи, короткие новеллы, рассказ, который послал в Драконгор, и так далее. Смайк попросил сутки для изучения, и мой друг вернулся на следующий день. Смайк был вне себя от радости, полон воодушевления, восторгался творениями моего друга. Он предсказал ему золотое будущее и назвал его величайшим талантом, который ему доводилось открыть. Смайк разработал моему другу план будущей писательской карьеры, составил мудреные договоры и даже подыскал типографию, которая якобы наилучшим образом подходила для его произведений. Но прежде чем воплотить свои планы в жизнь, Фистомефель Смайк хотел показать ему кое-что важное. Некое место в одной книге.
— Нет! — выкрикнул я, будто этим мог остановить события давно минувших дней.
— Нет? — возмущенно переспросил Тень-Король. — Значит, мне замолчать?
Я покачал головой.
— Извини.
— Смайк достал книгу, украшенную значком трикривья. И мой друг вволю ее листал, пока не дошел до триста тридцать третьей страницы. Тогда он потерял сознание, ведь это была отравленная, опасная книга, одурманивающая одним прикосновением.
Тень-Король снова надолго умолк.
— И здесь, — сказал он, наконец, — мой рассказ, собственно говоря, только начинается.
Это было уж чересчур. Жестом я прервал его. Мне обязательно нужно было отделаться от подозрения, пока оно не разорвало мне душу.
— Прошу, ответь мне на один вопрос! — воскликнул я. — Ты, случаем, не тот писатель, который прислал Данцелоту свою рукопись? Не ты ли тот друг, о котором идет речь в твоей сказке? Не мучь меня!
Смех Тень-Короля прозвучал еще горше и ужаснее, чем когда-либо раньше.
— Разве я на него похож? — спросил он, отсмеявшись. — Разве я выгляжу как человек?
Нет, надо признать, нет. Судя по тому, что я знал об этом существе, он был по меньшей мере вдвое выше обычного человека. Но как же мне сформулировать ответ, чтобы его не обидеть?
— Говори же! Я выгляжу как человек? — Вопрос прозвучал холодно и властно.
— Нет, — через силу выдавил я.
— Хорошо. А теперь можно я закончу? Причем без дальнейших проволочек, разве что сам сочту уместной паузу для большей драматичности. Договорились?
— Конечно, — смиренно ответил я.
Тень-Король несколько раз шумно выдохнул, чтобы успокоиться.
— Очнувшись, мой друг решил, что находится под водой, — совершенно спокойно продолжил он рассказ. — Но окружавшая его жидкость обладала странными свойствами, которых нет у обычной воды. Она была теплой и липкой. Через стекло аквариума, в котором он оказался, ему было видно, как Смайк возится с какими-то алхимическими приборами. А еще он мог дышать. Диковинная жидкость была не только вокруг, она была повсюду, она заполняла его горло, его дыхательные пути и слуховые проходы, его легкие. Паралич не позволял ему пошевелить даже пальцем, но его тело плавало стоймя. Он не погружался, но и не всплывал на поверхность.
Подойдя к аквариуму, Смайк усмехнулся и, постучав по стеклу многочисленными ручками, заговорил с моим другом. Его голос мой друг слышал, как погребенный заживо слышит через доски гроба и слой земли, что говорят у его могилы скорбящие.
— Ты проснулся, — говорил Смайк. — Ты так славно спал. Так глубоко. Так долго. Достаточно долго, чтобы я успел подготовить все для великого деланья. Да, мой человечек, я тебя превращу, и после ты уже перестанешь быть человеком! Нет, ты возродишься как высшее существо. Ты меня понимаешь? — Он снова постучал по стеклу. — Я подарю тебе новое тело. Такое, которое гораздо лучше подходит твоему литературному складу. И не только его. Я подарю тебе новое бытие. Можешь меня не благодарить, я рад оказать услугу.
Моего друга охватила паника. Жидкость становилась все теплее, потом горячее… Медленно и упорно поднимались вверх пузырьки, и наконец он понял, что она начинает закипать. Его варили заживо.
Смайк еще раз постучал по стеклу.
— Теперь ты знаешь, как чувствует себя омар, когда его готовят! — воскликнул он. — Повара утверждают, что омар ничего не чувствует, но, по-моему, они лгут. Должен сказать, я не завидую твоему исключительному опыту.
Судьба была милосердна к моему другу, и он лишился чувств. Ему снился великий пожар, пожирающий Книгород. Потом он заметил, что причиной пожара был он сам, ведь это он, полыхая, бредет через город и один за другим поджигает дома. Во сне он воистину стал Черным Человеком Книгорода, существом, которое, согласно легендам, пустило здесь первого красного петуха.
Потом он снова очнулся и увидел многократно, увеличенное лицо Смайка, который как будто стоял прямо перед ним. Но и на сей раз он не мог пошевелить даже пальцем. С бесконечным удивлением он заметил, что две маленькие ручки Смайка прилепились к его щекам — словно бы хотели их погладить. И испытал облегчение, что жидкость исчезла и он снова на свободе.
— М-да, а теперь мы проснулись весьма не вовремя, — с искренним сожалением сказал Смайк. — Пожалуйста, не думай, боль я тебе причиняю не намеренно. Честное слово, это дурацкая случайность. Но дурман в твоей голове работает по собственным законам. Ну раз уж так вышло, я покажу тебе кое-что удивительное. Обычно такое никому не дается.
Фистомефель Смайк повернул голову моего друга в другую сторону, так что теперь перед ним предстал лабораторный стол, на котором в серебряной кювете плавала в похожей на молоко жидкости человеческая рука.
— Да, верно, — продолжал Смайк. — Это твоя рука. Рука, которой ты пишешь.
Потом он повернул голову в другую сторону. В высоком узком сосуде на подставке в прозрачной жидкости покачивалась ровно отпиленная нога.
— Это одна из твоих, — сказал Смайк. — Левая, кажется. — И рассмеялся.
И опять повернул голову. На лабораторном столе лежало туловище с удаленными руками, ногами и головой. Из милосердия или такта раны были прикрыты пакетами для мусора.
— Это твое туловище. Я как раз очищаю места разрезов алхимическим раствором. Ты действительно не вовремя очнулся, мой милый. Мы как раз на стадии расчленения. Это необходимо, чтобы тщательно обработать отдельные части тела. Не бойся, потом я тебя снова сошью. Кстати, я неплохо умею обращаться с иглой.
Из-за шкафа вышел еще кто-то. Это был литературный агент Клавдио Гарфеншток, одетый в белый, сверху до низу забрызганный кровью передник. Улыбнувшись, он помахал пилой, которая тоже была испачкана кровью.