Book.

А потом я услышал нежный голос, напевающий песенку, которая показалась мне на удивление знакомой, да и сам голос я как будто уже слышал. В высокой траве на поляне сидела молодая медведица, пришедшая в лес за грибами, ягодами и медом диких пчел. Я ни разу не видел ее в нашей общине, но знал, кажется, лучше, чем любого другого из своих соплеменников. Мех у нее был василькового цвета.

Она выглядела именно так, как медведица из моих грез.

И она читала «Лексикон подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей» профессора Абдула Филинчика.

Авриель. А что было дальше, я вам не расскажу. Ту половину жизни, что я провел в Большом лесу с цветными медведями и синей красавицей, которую, как потом выяснилось, звали Авриель, прошу считать приватной областью, не предназначенной для чужих глаз и ушей. Добавлю только, что я построил для нас с Авриель отдельный домик — точь-в-точь как тот, что привиделся мне во сне. Авриель разбила перед домом небольшой цветник и несколько овощных грядок, мы вырыли посреди поляны пруд и поставили пчелиный улей. Вы, наверное, назовете меня суеверным, но я твердо верил, что наше счастье останется с нами до тех пор, пока в горшке на плите плавает хотя бы парочка клецек.

Со временем к нам стали приезжать торговцы со всей Замонии. Они предлагали цветным медведям на обмен свои товары, но многие так и остались жить в Большом лесу и основали здесь свои собственные общины. Часть цветных медведей ушли из Большого леса и осели на побережье у самого моря. Они занялись рыбной ловлей и стали строить рыболовецкие суда.

Большой лес вскоре снова стал желанным местом для туристов со всех концов материка. Их влекли сюда романтические лесные трактиры и кабачки, где можно было отведать кулинарных деликатесов, приготовленных цветными медведями. В школе наряду с основными предметами я вел еще и факультатив для будущих поваров, где делился с учениками знаниями, полученными в пиццерии у Цакоба Йоа. Мою двойную пиццу можно было найти в меню любой таверны Большого леса.

Паучий мед. Привлекали туристов и наши пасеки, где можно было разжиться самым вкусным в мире медом. Мед был действительно очень хорош, и получали мы его в огромном количестве. А все потому, что долгие годы в лесу не водилось вообще никаких насекомых, и медоносные бутоны были просто переполнены чудесным нектаром. Неудивительно, что наши пчелы славились своим трудолюбием и жизнерадостностью. «Нектар Авриель» пользовался большой популярностью, наряду с «Дарами паука-ведуна», которые именно по причине своего сомнительного названия особенно нравились детям.

Однажды вечером мы с Авриель гуляли по берегу моря, как раз в том месте, где когда-то причалил «Молох», поработивший потом всех цветных медведей.

Море было спокойное, но от него тянуло холодком. Ясное, безоблачное небо распростерлось над нами безграничной чернотой универсума. Среди мириад звезд виднелась одна совершенно новая, непохожая на другие. Она была не просто новая, она каждый вечер появлялась на новом месте. Она двигалась, и двигалась не по прямой, как комета или какое-нибудь другое небесное тело, а зигзагом. Да еще светилась и переливалась в темноте всеми цветами радуги, словно ярко освещенный огнями город. То был Атлантис, плывущий в межзвездном пространстве.

Я крепко прижал к себе Авриель, защищая ее от холода, и потянул носом воздух. Свежий морской бриз принес с собой едва уловимый знакомый запах. Это был запах далекого пожарища, с легкой примесью корицы. А так — как мы уже знаем — могут пахнуть только приключения.

— Иногда стоит дать судьбе шанс, — сказал я.

— Не сейчас, — отозвалась Авриель.

Мы пошли назад в знакомый, родной лес.

Говорят, жизнь коротка.

Не знаю, бывает по-разному. Одна короткая, другая длинная, третья так, серединка на половинку.

У меня их было еще целых тринадцать с половиной.