Book.

Глупо улыбаясь ей вслед, я думал о том, что будет завтра: мое обещание все еще звенело у меня в ушах.

Вдруг из-под полога моего шатра показалась взъерошенная копна волос и веснушчатая физиономия Уормрика.

— Лошади волнуются, сэр, — запыхавшись, пропищал он. — Их кто-то напугал.

— Может быть, крысы, — предположил я. — Или змеи. Пойду-ка я посмотрю. Меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы что-нибудь произошло с Джедом. Да и со всеми остальными тоже.

— С кем, сэр?

— Тебе этого знать не надо, Уормрик. Пойдем на конюшню.

Подходя к временному навесу, наскоро приспособленному под конюшню, мы услышали тревожное ржание лошадей, животные явно были испуганы.

Когда мы приблизились к строению, из густого мрака выплыла высокая темноволосая красотка. Увидев нас, она остановилась.

— Я ищу свою госпожу, — сказала девушка, в упор глядя на меня угольно-черными глазами. — Хозяйку замка.

— Здесь вы ее не найдете, — ответил Уормрик. — Это конюшня.

Служанка ее светлости испепелила юношу гневным взглядом.

— Ваша госпожа уже вернулась в замок, — объяснил я. — А теперь извините нас — нам нужно посмотреть, что случилось с моей лошадью.

Тень улыбки скользнула по губам девушки, когда она сделала шаг назад, уступая нам дорогу.

В конюшне стреноженные лошади метались туда-сюда и, мотая головами, били копытами землю. Вороной жеребец, принадлежащий Богатенькому Мальчику, вырвался из стойла, сломав перегородку, и теперь пятился назад, встав на дыбы. Его выпученные от страха глаза чуть не вылезли из орбит, а из пасти текла слюна.

Я проскочил мимо помещика, который нервно переминался с ноги на ногу, и подбежал к обезумевшему от страха Джеду. Широко раскинув руки по сторонам, я встал перед ним и тихим, спокойным голосом принялся говорить ему ласковые, утешительные слова.

Конь храпел и продолжал отступать, но по тому, как он навострил уши, я понял, что животное прислушивается к моей болтовне.

— Тише, тише, дружочек мой, — бормотал я. — Тут тебя никто не обидит.

Вороной жеребец тоже успокоился, и когда я похлопал его по загривку, он повернул голову и лизнул мне руку. Я всегда находил общий язык с лошадьми. Оставалось надеяться, что Джед не приревнует меня к нему.

Сквайр подошел ко мне.

— Благодарю вас, сэр, — сказал он. — Сегодня все лошади просто с ума посходили. Наверно, сено прокисло.

Я бросил взгляд на перевернутую поилку и проломленную загородку стойла.

— Может быть, и так, — поддержал его я. — Но теперь, кажется, все в порядке, — Да, мальчик? — спросил я, обращаясь к коню.

Вороной тихо заржал, и струя горячего пара, вырвавшаяся из его ноздрей, ударила мне в лицо.

— Эй, парень! — послышался чей-то высокомерный голос. — Что это ты там делаешь рядом с моей лошадью?

Я обернулся и увидел Богатенького Мальчика. Он стоял передо мной, уперев руки в бока. На нем было богатое платье — судя по всему, он собирался на пиршество. Камзол с серебряной прошвой и пояс с золотой пряжкой, в которой сверкал крупный рубин, ясно говорили о том, что его папочка вложил целое состояние в наряды для своего отпрыска.

Наши глаза встретились.

— Кто ты такой? — глумливо спросил он, — Сквайр? А может, крепостной?

— Это — рыцарь, — с негодованием возразил Уормрик. — И он только что успокоил вашего коня. Вы бы Видели, в каком он был состоянии! Если бы не мой хозяин, бедное животное давно бы переломало себе все ноги.

— Рыцарь? — переспросил Богатенький Мальчик, оглядывая меня с головы до ног. — Прости, приятель, что сразу не опознал… И все же… — Он с явным презрением оглядел мою залатанную одежду. — Сам понимаешь, ошибиться нетрудно.

Он думал поддеть меня на крючок, но я не стал заглатывать наживку, хотя Уормрик не мог дождаться, когда я ввяжусь в драку. Богатенький Мальчик повернулся к своему сквайру.

— Ну, что скажете в свое оправдание?

— П-п-простите, сэр, — заикаясь, пробормотал испуганный сквайр, — Еще минуту назад он был совершенно спокоен, ну, просто делай с ним что хочешь, и вдруг…

— Да кому интересен твой жалкий лепет, — оборвал его Богатенький Мальчик. — Дело в том, что меня пригласили на пир, — пора идти…

— Да, сэр… И еще раз простите, сэр… — залепетал сквайр.

— Вытри его хорошенько, переведи в другое стойло, — приказал Богатенький Мальчик, направляясь к выходу. — И если он опять будет дурить, вытяни его плеткой.

Я фыркнул.

— Это лучший способ погубить хорошую лошадь.

Богатенький Мальчик развернулся ко мне.

— Если мне захочется узнать твое мнение, я тебя сам спрошу, — рявкнул он. — Вольные рыцари… — пробормотал он себе под нос. — Собирают всякую шваль на турниры…

Он явно нарывался на неприятности, и мне следовало бы преподать ему хороший урок, который он запомнил бы на всю оставшуюся жизнь, но сейчас было не время разбираться с ним. Бывают такие случаи, когда лучше прикинуться туповатым, чем вспылить и дать волю крутому нраву. У меня еще будет возможность научить его хорошим манерам, когда мы встретимся в поединке.

Я подошел к своему скакуну. Выглядел он великолепно. Я потерся щекой о его шею и сказал ему, что он — самый могучий конь, о котором только может мечтать рыцарь. За моей спиной появился Уормрик.

— Надеюсь, вы уже поговорили, — засмеялся он. — Джеду пора задать корму. А вам, напоминаю, нужно идти на званый обед.

— Ты прав, Уормрик, — отозвался я. Вытащив соломинки, застрявшие в волосах, я почистил одежду и предстал перед моим слугой. — Ну, как я выгляжу? — спросил я.

Уормрик лукаво усмехнулся.

— Неплохо для вольного рыцаря, — заметил он.

Мне было приятно слышать его слова.

— Присмотри за Джедом! Напои и накорми его хорошенько, а потом ступай в нашу палатку и приготовь себе что-нибудь на ужин, — сказал я слуге, отправляясь на пиршество. — Спокойной тебе ночи!

— Спасибо, сэр, — пропищал Уормрик в ответ.

Мне оказали большую честь: я был приглашен на обед во внутренних покоях замка, к тому же я вышел в полуфинал, но, как ни странно, долгожданной радости или гордости не испытывал. Другие мысли одолевали меня: пока я перебирался через гремящий цепями подвесной мост, в моей памяти оживал образ ее светлости, умоляющий взор ее изумрудно — зеленых глаз, и льстивый голос ее дядюшки, герцога, поставившего мне условия, от которых я не смог отказаться.