Джейс нанес удар. Кинжал застрял в грудной клетке скелета, очевидно не причинив ему вреда. Демон надвигался, неотвратимый, как смерть, источая вонь разрытой могилы. Он поднял катану…
Воздух рассекла серая тень – стремительная, точная и смертоносная. Удар катаны пришелся по металлу; серая фигура отбросила клинок демона и нанесла другой рукой молниеносный удар снизу вверх. Череп демона рассыпался на мелкие осколки. Уши Джейса наполнили вопли и завывания гибнущих демонов. Он резко обернулся и увидел, что через перила на борт корабля лезут люди – десятки людей! – и бросаются на бесформенную массу шипящих, воющих, пресмыкающихся демонов; в руках у них сияют клинки серафимов…
– Охотники! – выпалил Джейс.
В темноте сверкнула белозубая улыбка.
– А ты как думал?
– Малик?!
– Прости, что я с тобой сегодня так обошелся. Сам понимаешь, приказ есть приказ.
Джейс уже хотел сказать ему, что все это полная ерунда на фоне только что спасенной жизни, но ему помешали раумы, размахивающие шипастыми щупальцами. Малик с криком поднял пылающий клинок и ринулся в атаку. Джейс собрался последовать его примеру, но тут кто-то схватил его за руку и оттащил в сторону.
Это был Сумеречный охотник, в капюшоне, надвинутом на самые глаза.
– Иди за мной.
Джейс вырвал рукав из цепкой хватки:
– Пустите! Мне надо к Люку, он ранен!
– О, ради Ангела! – с раздраженным возгласом фигура откинула капюшон, открывая узкое бледное лицо и горящие серые глаза. – Ты можешь хоть раз сделать то, что велено, Джонатан?
Перед ним стояла Инквизитор.
Клэри ничуть не заботило то, что демон нес их ввысь с огромной скоростью, – она все равно пыталась вырваться из железной хватки Валентина. Увы, бесполезно – сколько она ни брыкалась, ей ни разу не удалось пнуть отца.
Демон вдруг затормозил и ринулся вниз. Клэри завизжала, чем вызвала смех Валентина. Крылатая тварь нырнула в туннель и вылетела из него в большое помещение. На этот раз демон не стал бесцеремонно швырять свою ношу, а бережно опустил людей на пол.
Как только Валентин разжал руки, Клэри шарахнулась от него и отбежала к середине зала, затравленно озираясь. Похоже, раньше здесь было машинное отделение; сейчас все оборудование сдвинули к стене, чтобы освободить пространство в центре. Та м стояли четыре емкости. Две крайние были запятнаны чем-то ржаво-красным, третья наполнена темно-красной жидкостью, четвертая – чиста и пуста. За ними стоял железный сундук, накрытый темной тканью. Подойдя ближе, Клэри увидела лежащий на нем серебристый меч, источающий черный свет – сияющую, зримую тьму.
Клэри резко обернулась и встретилась взглядом с Валентином:
– Как ты мог?! Как ты мог так поступить с Саймоном? Он же обычный человек, он ни в чем…
– Он не человек, – возразил Валентин мягким, бархатистым голосом. – Он превратился в чудовище. Ты не могла разглядеть этого, потому что у чудовища осталось лицо твоего друга.
– Это и был мой друг, Саймон!
Клэри сделала еще один шаг к Мечу, прикидывая, сможет ли поднять его. А нанести удар?
– Не сомневайся, я прекрасно понимаю твои чувства. – Валентин неподвижно стоял в луче света, льюще гося из люка в потолке. – Я испытал то же самое, когда оборотень укусил Люциана.
– Да, он рассказывал, – брезгливо бросила Клэри. – Ты дал ему кинжал, чтобы он покончил с собой.
– Я допустил ошибку.
– Хорошо, что ты это признаешь!
– Мне стоило самому убить его, – уточнил Валентин. – Таким образом я показал бы, что его судьба мне небезразлична.
– Тебе все безразличны, – отрезала Клэри. – Ты никогда никого не любил. Даже мою маму. Даже Джейса. Ты просто считал их своей собственностью!
– А разве любовь – не собственность, Кларисса? Разве не говорится в «Песни песней» «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне»?
– Не нужно мне Библию цитировать, вряд ли ты верно ее понимаешь. – Теперь Клэри стояла совсем рядом с сундуком и уже могла дотянуться до рукояти Меча. Ладони вспотели, и девушка тайком вытерла их о джинсы. – Важно не то, кто тебе принадлежит, а кому ты даришь себя. Ты никому ничего не дарил. Разве что кошмары.
Валентин по-прежнему улыбался:
– Значит, важно кому-то подарить себя? Как ты подарила себя Джонатану?
Рука Клэри, уже тянущаяся к Мечу, непроизвольно сжалась в кулак.
– Что?!
– Ты думаешь, я не видел, как вы друг на друга смотрите? Не слышал, как он произносит твое имя? Ты полагаешь, что своих чувств у меня нет, однако чужие чувства, поверь, я различаю. – Валентин говорил очень спокойно; каждое слово звенело, как острая ледяная сосулька. – Наверное, это всецело наша с Джослин вина. Вы росли в разлуке и не имели возможности развить в себе отвращение друг к другу, естественное для брата и сестры.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Зубы у Клэри стучали.
– По-моему, я выразился предельно ясно. – Валентин вышел из столба света, и теперь его лицо скрывала тень. – Кстати, демон страха явился Джонатану в твоем обличье. Так я узнал все, что мне было нужно. Больше всего на свете Джонатан боится своей любви к родной сестре.
– Мне нельзя приказывать, – сказал Джейс. – Но я могу пойти навстречу, если вежливо попросить.
У Инквизитора не осталось сил даже на то, чтобы нахмуриться.
– Мне надо с тобой поговорить.
– Сейчас?!
Инквизитор положила руку ему на плечо:
– Да, сейчас.
– Вы рехнулись? Какие разговоры посреди битвы?!
Палуба корабля напоминала ад, изображенный Босхом. Тьма полнилась демонами – воющими, гогочущими, скалящими жуткие клыки. Меж ними, озаряя тьму пылающими клинками, метались нефилимы. Джейс уже понимал, что Охотников слишком мало.
– Идем, – настойчиво произнесла Инквизитор, неожиданно сильно стиснув его плечо костлявыми пальцами.
Она затолкала его в угол, выудила из складок одеяния два клинка серафимов, прошептала их имена и еще какое-то неизвестное Джейсу заклинание и вонзила клинки в палубу. Вспыхнуло голубовато-белое пламя, и Джейс с Инквизитором оказались отгорожены от всего происходящего на корабле стеной света.
– Что, опять запрете меня?!
– Это не «конфигурация Малахи», ты можешь выйти в любой момент. – Инквизитор стиснула руки. – Джонатан…
– Меня зовут Джейс.
За непроницаемой белой стеной ничего не было видно, но звуки проходили, и до ушей доносились крики и рев демонов.
– Что вы здесь делаете, Инквизитор?
– Ты был прав, когда сказал, что Валентин не пойдет на сделку.