Вот он, здесь. Вернулся наконец.
Сердце Кори до краев переполнилось радостью, и она с трудом справилась с желанием прижаться к гладкой спине Чеда, обнять и никуда не отпускать его.
Пусть спит. Ночь была бурной.
Улыбнувшись, она устремила взгляд в потолок и, забросив руки за голову, медленно и глубоко вздохнула. Простыни на ней не было, но тем приятнее. Легкий ветерок из распахнутого окна нежными волнами ласкал тело, наполняя комнату ароматом травы и сосен.
Лежать бы так целый день. Или, по крайней мере, пока Чед не проснется. Займемся любовью, а потом позавтракаем.
Потягиваясь, Кори наслаждалась легкой напряженностью мышц и сознанием того, почему они стали такими.
Досталось же тебе, малышка. И внутри, и снаружи. Вероятно, походишь денек кавалеристом.
Кори тихо рассмеялась, но ее смех, видимо, совершенно не потревожил крепкого сна Чеда.
Может, взять и разбудить его?
Нет, сначала почистить зубы.
Кори медленно и осторожно, чтобы не всколыхнуть кровать, встала и поковыляла к двери.
«Не так уж и плохо», — подумала она.
В коридоре на глаза попались ночная рубашка и халат Чеда, и улыбка заиграла на ее лице. Взгляд остановился, и прошлая ночь вновь ожила в памяти: вот она снова опускается на сидящего на коленях Чеда; вот она чувствует, как он проникает в нее; как потом никто из них долго-долго не шевелится, словно оцепенев, осознав, что наконец-то они вместе, слились воедино в едином желании — чтобы этот миг длился вечно.
И тогда зазвонил телефон.
— Не будешь снимать трубку? — прошептал Чед.
— Ты в своем уме?
Затем приподнялась, опираясь на его плечи и чувствуя, как где-то в самой глубине образуется продолговатое пустое пространство — щемящая и сладостная полость, которой она наслаждалась те несколько мгновений, пока трезвонил телефон и которую она заполнила своим головокружительным падением, принимая Чеда на всю его длину.
Телефон.
Кто, черт возьми, мог звонить в такое время?
Неужели этот звонок никогда не умолкнет?
Но кто-то назойливо пытался привлечь ее внимание, когда Кори неожиданно почувствовала, как пол уходит из-под ног, и повалилась на спину, а Чед толкнул ее так сильно, что она проехалась спиной по ковру, и после этого толчка никто из них уже не мог сдержаться.
Когда же Кори перевела дух, она сказала:
— Не знаю, как ты, но мне кажется, что звенело в ушах.
Чед рассмеялся, и дрожь его подтянутого живота передалась ей, а пенис слегка задергался где-то глубоко внутри нее.
— Я так спешил, чтобы ты могла ответить.
— Какая забота, но ты чуточку опоздал.
— Извини. Я старался.
— Вероятно, просто ошиблись номером или какой-нибудь придурок. Если что-то важное, перезвонят.
Но никто не перезвонил.
«Наверное, что-то не очень срочное, — убеждала она себя, приседая на корточки, чтобы поднять ночную рубашку. — Если бы это было действительно серьезно… если что-то случилось с мамой или папой… Маловероятно. Наверняка перезвонили бы».
Именно это Кори твердила себе прошлой ночью, когда ею начинало овладевать беспокойство. Один раз, когда Чед оставил ее, чтобы сходить в туалет, она даже хотела встать с кровати и позвонить домой. Однако уже было начало третьего ночи и очень не хотелось будить родителей. Тогда бы они, не дай Бог, могли подумать, что случилось какое-то несчастье.
Значит, надо позвонить сейчас. Просто убедиться, что у них все в порядке.
Набросив ночную рубашку, Кори отнесла халат в спальню, повесила на спинку кровати, затем тихо вышла из комнаты и пошла в кухню к телефону. На часах было уже пять минут десятого. Скорее всего родители уже встали.
И она набрала их номер.
Длинных гудков было всего два.
— Алло?
— Привет, мама. Как дела?
— Ах, дорогая. Какая жалость, но твой отец уже уехал играть в гольф. Он огорчится, что не удалось поговорить с тобой.
«У них все в порядке. Я так и знала», — но, подумав об этом, Кори ощутила, как к горлу подкатил комок.
— Ничего не случилось? — донеслось с другого конца.
— Нет, что ты. Вчера закончила занятия с летней группой студентов и просто решила позвонить.
— Ты не приедешь?
— Может, через недельку-другую. Но пока не знаю, когда именно.
— Ну тогда сообщишь. В последнюю неделю августа мы поедем на встречу выпускников, но в остальное время абсолютно свободны.
— Прекрасно. Я позвоню через несколько дней.
«Говорить или нет?»
— А отгадай, кто заявился вчера вечером? Чед.
— Чед?
— Ну да. Как снег на голову. Я устраивала вечеринку для ребят одной из моих групп, и вдруг около полуночи звонок. Открываю дверь, а он тут как тут.
Тишина. Не следовало говорить ей.
— Надеюсь, припас уважительное оправдание.
— Мама!
— Наверное, ты забыла, что он заставил тебя пережить? Оставил одну в такое время. Как раз когда ты начала понемногу приходить в себя. Взял и ушел, даже не попрощавшись. Надеюсь, по крайней мере, ты высказала этому молодому человеку, что ты о нем думаешь.
— Да, мама, — призналась Корин, краснея при воспоминании о попытке сорвать злость.
— Ну и что же он сказал в свое оправдание?
— Что сожалеет об уходе.
— Ну еще бы! А не сказал, почему это сделал?
— Просто посчитал, что не вправе дольше оставаться. После смерти Джейка… он решил, что ему больше нечего делать в этом доме. Понимаешь, ну вроде не хотел показаться навязчивым. Это было просто досадное недоразумение. Он догадывался, какие чувства я к нему испытываю.
— Это еще не оправдание.
— Может, и не оправдание. Впрочем, все это было так давно, а теперь он вернулся.
— И все же, почему вернулся?
Вопрос застал ее врасплох.
— Не знаю, — ответила она и подумала: «А ведь действительно не знаю». — Он пришел довольно поздно, и мне было как-то недосуг спросить об этом.
— Ну, думаю, тебе не мешало бы поинтересоваться.
— Да. Спрошу. Он еще не проснулся, но…
— Что ж, советую тебе, когда он все-таки встанет, не премини выяснить, почему молодой человек ни с того ни с сего появляется среди ночи да еще спустя столько лет. Ведь у него могут быть какие-то неприятности. Полагаю, расспросить его об этом следует как можно подробнее. Во всяком случае это было бы первое, что я сделала бы, причем еще до того, как впускать его в дом. После такого продолжительного отсутствия. К тому же он всегда был со странностями. Неизвестно, в какую скверную историю он мог влипнуть.