Когда они еще вышли из Академии и направлялись к экипажу, который должен был отвезти их на прием к де Куинси, порыв ветра растрепал волосы Уилла. И теперь он выглядел еще моложе, еще уязвимее. А взгляд его казался беззащитным… Она никогда не думала, что Уилл может так смотреть на нее. Вообще не думала, что кто-то когда-то так на нее посмотрит. Если бы она была человеком, то сейчас ее лицо залила бы краска стыда.
И тут вдруг в голове ее родилась мысль, от которой ей стало так тоскливо, что слезы подступили к глазам. На кого именно так смотрит Уилл: на нее, Терезу Грей в образе прекрасной баронессы, или на красавицу Камиллу? Да в и вообще, может ли она, ничем не примечательная, кроме своего специфического дара, девушка соперничать с леди Белкурт? Думал ли он о том, какая она есть на самом деле, или видел лишь красивую оболочку?
Тесс отодвинулась, хотя Уилл так крепко сжимал ее руки в своих, что ей потребовалось на это несколько секунд.
— Тесс… — начал он, но, прежде чем смог договорить, экипаж, дернувшись, остановился, бархатные занавески на окнах качнулись.
Послышался голос Томаса:
— Приехали!
Глубоко вздохнув, Уилл рывком распахнул дверцу и выпрыгнул на мостовую, а потом подал руку, чтобы помочь девушке выйти.
Выходя из экипажа, Тесс чуть пригнула голову, чтобы не помять розы на модной шляпке Камиллы. Хотя Уилл, как и Тесс, был в перчатках, ей показалось, что она почувствовала пульсацию крови под его кожей. Юноша сильно раскраснелся, и она никак не могла понять, виной тому холод или волнение.
Они оказались перед внушительным домом из светлого кирпича, по бокам входной двери которого возвышались изящные колонны. К дому этому, стена к стене, примыкали другие здания, такие же светлые, отчего все вместе они напоминали костяшки домино.
Дверь, к которой вело несколько ступенек, была слегка приоткрыта, и сквозь щель на темное крыльцо падал дрожащий свет мерцающих свечей.
Тесс повернулась и немного испуганно посмотрела на Уилла, а затем перевела взгляд на Томаса. Он невозмутимо восседал на козлах, его лицо, скрытое шляпой с длинным козырьком, напоминало птичье. Глядя на этого сонного мужчину, невозможно было представить, что в его кармане лежит пистолет с украшенной серебром рукояткой.
И тут вдруг в ее голове раздался мелодичный смех, и она даже не сразу поняла, что это смеется леди Белкурт, которую, очевидно, забавляет подчиненное положение всегда такого заносчивого Уилла. «Вот и ты», — сказала сама себе Тесс, пытаясь подавить вспыхнувшее было раздражение, а ведь до этого она так боялась не услышать мыслей Камиллы.
Она постаралась взять себя в руки и, отвернувшись от Уилла, распрямила спину и гордо вскинула голову. Такая надменная поза была ей совершенно несвойственна, но естественна для Камиллы.
— Ты должен обращаться ко мне как к своей госпоже. Помни, для всех ты мой слуга, — напомнила девушка, поджав губы. — А теперь пойдем. — Она качнула головой в сторону ступеней и стала подниматься, даже не удостоверившись, следует ли за ней Уилл.
У дверей их встречал лакей в роскошной ливрее.
— Ваша светлость, — пробормотал он и поклонился; Тесс заметила на его шее, чуть выше воротника, следы от укуса. Она наконец-то обернулась и скользнула взглядом по Уиллу, следующему за ней по пятам. Тесс собиралась было назвать его имя лакею, но тут в ее голове снова раздался голос Камиллы: «Мы не представляем наших домашних животных друг другу. Они — наша собственность, наши вещи, у которых даже нет имени»
«Как это отвратительно!» — пронеслось в голове Тесс. Раздумывая над жестокими словами Камиллы, она едва заметила, как лакей провел ее по длинному коридору в большую комнату с мраморным полом. Он снова поклонился и бесшумно исчез. Уилл приблизился к Тесс, и какое-то время они просто стояли на месте, осматриваясь. Комнату освещали сотни толстых, оплывших белых и красных свечей, расставленных в канделябрах или поддерживаемых мраморными, похожими на живые как две капли воды руками, прикрепленными к стенам. Красный воск капал на пол, и на гладком блестящем мраморе расползались похожие на розы пятна.
По залу медленно расхаживали вампиры. Лица их по цвету были схожи с мраморными подсвечниками-руками, и движения были неестественно плавными и неторопливыми. Тесс оставалось только удивляться тому, как же они все были похожи: тонкие, словно нарисованные острым карандашом черты лица, безупречно гладкая кожа. Румяна, нанесенные на их белые, без единой кровинки щеки, казались лихорадочными пятнами. Многие облачились в костюмы, модные еще в прошлом веке: бриджи до колена, шейные платки, пышные юбки на кринолине, которыми не побрезговали бы и Мария Антуанетта [77] , причудливые шлейфы, рукава, из под которых выглядывали кружевные манжеты рубашек… Беспокойный взгляд Тесс перебегал с одного гостя на другого, но Натаниэля нигде не было видно. В конце концов на глаза ей попалась высокая, чрезвычайно худая женщина, прекрасная и уродливая одновременно. На голове ее возвышался тяжелый причудливый парик, а и без того бледное лицо было еще и густо напудрено. «Ее зовут леди Делила», — раздался голос Камиллы. На руках леди Делила держала… ребенка! Тесс чуть было не задохнулась от отвращения к женщине и острой жалости к малышу. Но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что младенец тоже вампир — запавшие глаза на кругленьком детском личике казались черными дырами. Малыш улыбнулся Тесс, показав клыки.
— Нам нужно отыскать Магнуса Бэйна, — прошептал Уилл. — Он должен нам помочь, согласно плану. Я покажу его тебе, как только увижу.
Тесс как раз собиралась объяснить Уиллу, что Камилла сама узнает Магнуса и скажет ей об этом, как заметила стройного, одетого в черный, с длинными фалдами сюртук человека со светлыми длинными волосами, и ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Но когда мужчина повернулся, на нее накатила волна разочарования. Это был не Натаниэль. Лицо вампира было бледным и угловатым, совершенно не похожим на лицо брата Тесс, а волосы его, показавшиеся ей вначале светлыми, на самом деле были белыми, почти бесцветными. Он скользнул по Тесс взглядом и отвесил ей легкий поклон.
Но Тесс быстро потеряла к нему интерес, переключившись на других гостей: в зале были не только вампиры, но и порабощенные ими люди. Они медленно бродили между кровососами, держа в руках серебряные подносы с пустыми бокалами и крошечными ножичками, тоже серебряными, — видимо, с их помощью вампиры делали надрезы на коже своих жертв.
Какая-то женщина в белом напудренном парике остановила одного из порабощенных юношей, бледного, одетого в серый жилет и такого же цвета брюки. Она властно схватила его за волосы и откинула его голову назад. Он подчинился ей без малейшего возражения. Схватив тонкими пальцами серебряный ножик, женщина-вампир провела острым лезвием по его шее чуть ниже челюсти. Бокалы на подносе зазвенели, поскольку рука юноши дрогнула, но он не уронил свою ношу, даже когда женщина поднесла бокал к разрезу и чуть надавила на горло жертвы. Из раны тонкой струйкой потекла кровь.