Профессор вздохнул, отставил почти пустой стакан и нажал клавишу селектора. В ту же секунду в дверях кабинета бесшумно возник секретарь.
— Уно, подготовь всю документацию по «Хроноскопу» для предварительного отчета в СКБ и — копию — лично для господина Роулинга.
— Когда отправить отчет, сэр?
— Разумеется, после эксперимента.
Уно так же неслышно исчез, а Мбонга покосился на консоль интера и решил пока не звонить председателю Совбеза, потом кряхтя вылез из-за стола и направился в дальний угол кабинета, где тускло светился прямоугольник персонального лифта.
Ровно в девятнадцать часов по стандартному мировому времени зона X наполнилась движением, гулом голосов, треском статических разрядов на внешних контурах «Хроноса» и шипением контрольных клапанов системы охлаждения. Безо всякой суеты люди заняли свои места. Отдельная команда из шести человек в защитных скафах поднялась на круглую площадку, диаметром около пяти метров, смонтированную накануне буквально за сутки слева от главной колонны генератора. Посередине площадки возвышался кубический постамент в половину человеческого роста, а над ним на высоте около двух метров, будто невесомый, завис серебристый икосаэдр — первый из вактеров, переданный в распоряжение проекта. По личному приказу господина Роулинга.
Сводная группа физиков и энергетиков почти две недели перенастраивала и отлаживала вактер по схеме, предложенной группой энергетического обеспечения с применением «контура Костецки», как теперь именовали изобретение поляка. Вроде бы все сделали правильно, тесты показали стабильный экспоненциальный прирост энергоресурса генератора риманова пространства, и ко времени начала эксперимента необходимый запас энергии был создан: внутри шести «обсадных» колонн генератора сейчас плескался океан, мощностью в несколько сотен мегаватт.
— Как вы думаете, сэр, этого количества хватит, чтобы сходить «туда и обратно»? — тихо поинтересовался из-за спины Нганакаа главный инженер проекта, тощий и вечно угрюмый голландец Викк Ван Дамм.
— Вообще-то этот вопрос должен был задать вам я, — сурово отрезал начальник проекта, не поворачивая головы.
— По расчетам, хроносфера диаметром три метра продержится в стабильном состоянии пятьдесят две минуты, что в два и три десятых раза перекрывает запланированное время, — сухо и ровно отчеканил стоявший рядом с профессором секретарь.
— Ну что, господа теоретики, приступим? — громко раздалось от входа в зону.
Анатолий Бурков, бодрый и улыбающийся, остановился перед начальством, возбужденно потирая руки.
— Вы готовы, господин старший исследователь? — прищурился профессор. — Не передумали?
— Еще чего! — отмахнулся Бурков.
— В таком случае, идем! Надо тебя раздеть. — Костецки взял его за локоть. — На этот раз тебе придется путешествовать голым.
— Это еще почему?!
— Я не уверен, что параметры перехода для биологических и искусственных объектов полностью совместимы.
— И что, по-твоему, может со мной случиться?
— Что угодно. От аннигиляции до дезинтеграции.
— Шутить изволите, пан Костецки?
Вдвоем они поднялись на площадку и остановились перед постаментом.
— Снимай одежду и клади вот сюда. — Ежи похлопал ладонью по краю куба. — А сам садись посередине, лучше — в позу эмбриона.
— Это как?
— Подтяни ноги к животу, лбом упрись в колени и обними их руками.
Бурков хихикнул, но указания выполнил.
— И что теперь? — спросил он глухо.
— Жди. А… «там» действуй по обстоятельствам. Хотя я бы на твоем месте с этого места не уходил. Просто… осмотрись, что ли? Сними показания датчиков, запиши свои ощущения на диктофон и… жми большую красную кнопку. — Поляк смотрел на нового друга тревожно и настороженно, словно предчувствовал какую-то неясную опасность.
— Все будет пучком, пан Костецки! — пробурчал тот. — Давай начинай, а то холодновато что-то.
— Хорошо, Анатолий. — Ежи повернулся к людям в скафах. — Все в порядке?
— Мы отъюстировали еще раз датчики хрономодуля. Теперь не должно быть никаких неожиданностей, — ответил один из них. — Уходим! — махнул он рукой остальным.
Все покинули площадку и присоединились к профессору и главному инженеру за подковой терминала управления.
— Внимание! — раздался по громкой связи металлический, лишенный интонаций голос. — Эксперимент «Хроноскоп». До запуска генератора риманова пространства остается одна минута! Даю обратный отсчет…
Икосаэдр вактера вспыхнул ослепительным светом, и словно в ответ засветились две основные колонны «Хроноса». Волны пульсации сначала нехотя, потом все быстрее заскользили по ним снизу вверх. Маленькая на таком расстоянии фигурка, скорчившаяся на постаменте, казалась абсолютно беззащитной перед мощью просыпающейся стихии. Скорость пульсации быстро нарастала, возник и тоже стал набирать силу низкий басовитый звук. Источник его определить было невозможно, создавалось впечатление, что гул порождает весь объем циклопического зала.
— Девятнадцать… восемнадцать… семнадцать…
Металлический голос теперь с трудом прорывался сквозь светозвуковую феерию. Ежи покосился на потную шоколадную лысину шефа, перевел взгляд на площадку, почти утонувшую в волнах плотного жемчужного света. «А вдруг мы ошиблись? — вспыхнула в мозгу предательская мысль. — Вдруг ошибся я? И сейчас разряд генератора просто испепелит, разнесет на атомы этого веселого и доброго русского?..»
— Десять… девять… восемь…
«Ты не имеешь права сомневаться! — прикрикнул он на себя. — Если не ты, то кто же? Они поверили в тебя! Параметры просчитаны на десять раз…»
— Четыре… три… два… один… зеро!
С колонн генератора сорвалось бледно-зеленое полотнище разряда и ударило в икосаэдр вактера. Мгновенно образовавшийся такого же цвета купол накрыл площадку с человеческой фигуркой на постаменте, и разом все стихло. Исчезла световая пляска, пропал давящий на уши низкий гул, рассеялся бледно-зеленый купол, и все увидели, что площадка опустела. Ни тела, ни одежды.
Несколько секунд все молчали.
— Ну вот, первая часть эксперимента прошла успешно, — хриплым от волнения голосом сказал профессор Нганакаа.
— Откуда вы знаете? — также хрипло откликнулся Ежи.
— Предполагаю, — жестко отрезал начальник проекта. — И вам советую! — Он взглянул на цифровое табло таймера над входом в зону X. — О результатах мы узнаем максимум через… двадцать минут.
— Почему двадцать?
— Я приказал установить на хронодатчике время автоматического возврата. Чтобы избежать неприятных неожиданностей.
— Каких еще неожиданностей? — На Костецки было жалко смотреть.
— Например, дезинтеграция объекта в момент перехода…