«Поторопись! Трекеры зафиксировали еще трех чужих. Похоже на вторжение!»
«Вдвоем нам не перекрыть все векторы внимания в зоне X. Нужен еще один „геккон“…»
«Свободных нет — ты знаешь. Надеюсь, до настоящего боя не дойдет. Конец связи!»
Береснев вышел из лифта на «нулевом» этаже, где располагался вход в зал «Хроноса», и нос к носу столкнулся с Митхуном. Пенджабец в точности выполнил указания Виктора и выглядел теперь как боевой киборг из древних фантастических фильмов — пластинчатый доспех, шлем HMD*, плоский ранец компьютерного комплекса и турель страйкера на правом плече.
— Я готов, брат, — Митхун поднял руку в традиционном сикхском приветствии.
— Хорошо, брат, идем.
Зал «Хроноса» кипел жизнью. Дежурные техники и операторы в защитных скафах сновали по всему гигантскому пространству вокруг циклопических колонн генератора риманова пространства. Команда Ежи Костецки почти в полном составе толпилась за подковой пульта управления. Не было только самого заместителя директора и Счастливчика Буркова. У самого входа, заложив руки за спину и покачиваясь с пяток на носки, стоял Викк Ван Дамм и наблюдал за происходящим со своим излюбленным мрачным выражением на обрюзгшем лице.
Береснев вежливо поздоровался с главным инженером и поинтересовался:
— А вы что же, не участвуете в эксперименте?
— Я не участвую в авантюрах, молодой человек! — Голландец гордо выпрямился, и от этого его объемистый живот стал еще больше.
— Но ведь профессор одобрил…
— Ничего подобного! Это все — инициатива его безответственного зама. И я обязательно отмечу сей факт в своем отчете!
— Ну, почему же «безответственного»? — невольно вступился Виктор за друга. — Ведь именно пан Костецки, насколько я знаю, решил проблему энергообеспечения «Хроноса» и успешно провел эксперимент по заброске человека в другое пространство.
— В «никуда» вы хотите сказать? — саркастически уточнил Ван Дамм.
— Почему…
— Потому что господин хронавт до сих пор внятно и однозначно не смог описать то, где он был! И я бы не стал…
Договорить голландец не успел. Взвыл сигнал общей тревоги, и сейчас же в голове Береснева прозвучал вызов командира:
«Виктор, нападение! По всему комплексу. „Серые“ атакуют внешние зоны, но внутри действуют, по крайней мере, семь неустановленных объектов. Они по-прежнему не идентифицируются. Вооружены такими же излучателями, что и „серые“. Четверых мы сдерживаем, но еще два или три прорвались и движутся к зоне X. Принимай…»
Связь внезапно прервалась. Сообщение заняло какие-то доли секунды, однако даже за это время обстановка в зоне «Хроноса» изменилась. Аварийные щиты в примыкающих к генератору коридорах опустились, вход в зал также оказался закрыт броневыми створками. При этом главный инженер остался внутри, а Береснев и Митхун — снаружи. Впрочем, им как раз и надо было работать здесь. Виктор жестом отправил напарника в левый коридор, а сам отступил вправо, за выдвинувшийся из стены фоксхол [44] и привел в боевое положение свой страйкер. После нападения на штаб-квартиру Службы космической безопасности все спецподразделения, несшие охрану особо важных объектов, были срочно оснащены этим грозным оружием, оказавшимся единственно эффективным против «серых».
Как всегда секунды ожидания растянулись в бесконечные часы. Береснев успел составить не только план предстоящего боя, но и по какой-то немыслимой ассоциации вспомнил свой единственный отпускной день на Науру — океан, солнце, замечательная девушка Мира, ее мягкие солоноватые губы в прощальном поцелуе и тихий голос: «до завтра!»… Не получилось ни «завтра», ни «послезавтра». Наверное, так было нужно, чтобы эта женщина мелькнула в его жизни как случайный метеор, оставив яркий, незабываемый след, а он оказался за тысячи миль от нее в подземелье у подножия самой красивой горы Черного континента. Правда, остались их долгие «виртуальные» свидания через унитач. Последнее состоялось буквально вчера, и Береснев едва не признался Мире в любви. Вернее, начал признание, но связь внезапно и непонятно оборвалась и больше не восстановилась. Будто некто незримый и могущественный предостерег «геккона»: не время сейчас!..
«Не расслабляйся!» — цыкнул сам на себя Виктор. И вовремя. Стена в конце коридора, ведущего к лифтам, разлетелась лохматыми лоскутами, и в проломе на миг возникла текучая человекоподобная фигура. Если бы Береснев был обычным человеком, он, даже имея на вооружении компьютерный комплекс, элементарно не успел бы прицелиться и выстрелить в такого быстрого противника. Но Виктор был «гекконом», а кондиции «разбуженных» в разы превосходили подготовку самых крутых спецназовцев. Ему потребовалось всего семь тысячных секунды на оценку ситуации и принятие решения.
В тот момент, когда неизвестный начал свою стремительную атаку, Береснев выстрелил. Тройка свивающихся в жгут бледно-фиолетовых молний ринулась навстречу противнику, не оставляя тому никаких шансов на спасение. И все же он успел довершить то, что задумал в своей атаке. Конечно, его не интересовали ни затаившиеся «гекконы», ни собственная неизбежная смерть. Он выполнял возложенную боевую задачу и выполнил ее! За мгновения до гибели пришелец сделал свой выстрел — и броневые плиты, прикрывавшие вход в генераторный зал «Хроноса» превратились в те же странные бесформенные лохмотья.
Разряд страйкера однако произвел совсем не тот эффект, которого ожидал Виктор. Тело неизвестного не исчезло в беззвучной ледяной вспышке, а напротив — полыхнуло адским огнем, оставив после себя на полу коридора темное блестящее пятно.
Эффект озадачил Береснева и отвлек его внимание, поэтому появление второго и третьего противников он позорно пропустил. Теперь уже Виктор ничего не успевал сделать и в немом отчаянии мог только следовать за развитием событий.
Атаку второго пришельца почти пресек Митхун. Почти, потому что ему помешал третий неизвестный, буквально размазавший храброго пенджабца по стене выстрелом в упор. Второй, которого разряд страйкера лишь чуть задел по касательной, нырнул в генераторный зал через пролом.
И тогда случилось это.
Раздался протяжный, режущий уши звук. Через пролом входа Береснев увидел ослепительный пульсирующий жемчужный свет, мгновенно заполнивший зал «Хроноса». Невыносимый звук скачком усилился, и Виктор оглох. Все дальнейшее происходило для него в полной, абсолютной тишине.
Световая пульсация стремительно нарастала. Одновременно с ней возникла и тоже стала расти необычная вибрация, пронизавшая, как показалось Бересневу, всю толщу комплекса. В какой-то момент жемчужное сияние вдруг обрело плотность, и все многоэтажное тело «Хроноса» потряс до основания тяжкий удар, от которого явственно поплыли стены и перекрытия. У Виктора возникло ощущение, будто миллиарды клеток его тела на кратчайший миг разом отделились друг от друга, зависнув как бы в невесомости, а потом снова соединились. И это воссоединение вызвало приступ жесточайшей боли. Последним, что запомнило гаснущее сознание «геккона», была странная беззвучная судорога, исказившая все окружающее пространство. Стены зала «Хроноса» покрылись множеством трещин и дыр, во все стороны сквозь них прянуло бледно-зеленое пламя, и мир исчез.