— …и почему-то все решили, что господин Котов почил в бозе! — не слишком вежливо оборвал его я. — Андрей Васильевич, уж кому как не тебе знать, что в новостях всегда сообщается искаженная в угоду заказавшему ее информация! Короче, я жив и даже в неплохой форме.
— Извини, Димыч, я рад тебя слышать, — виновато прогудел он в трубку. — Какие проблемы?
— Мне нужно найти полную информацию об одном человеке, — я решил не ходить вокруг да около, помня о том, что Андрюха — человек прямой и бесхитростный, но и друг — настоящий. — Ты как, еще не забыл увлечение юных лет?
— Да вроде помню еще, чем «эскейп» от «ресета» отличается…
— Тогда сиди там и слушай сюда. Мэнэ бардзо трэба пошукаты знайчову гарну дывчину, таку Тояну Тудегешеву, чуешь?
— Добре, пошукаем, — важно ответил Андрей, потом хмыкнул и ехидно поинтересовался: — Это личное али общественное?
— Профессионально-необходимое.
— Ого, даже так?
— А у нас всегда так! — я сменил игривый тон. — В общем, Дюха, если я ее раньше не найду, то уж она до меня точно доберется. И тогда можно будет поверить нашим правдивым СМИ насчет безвременной кончины выдающегося, талантливого, неподражаемого, неподкупного и прочая журналиста Котова.
— Что, неужели все так серьезно?
— Надо бы хуже, да некуда… Выручишь?
— О чем речь, Димыч! Прямо сейчас и займусь, — в его голосе сквозь озабоченность явно проступили азартные нотки.
— Спасибо, я тебе перезвоню, — искренне сказал я. — На всякий случай, сбрось мне на «мыло» результат. Лады?
— Заметано, друже!
В трубке запикали гудки отбоя, а я все еще держал ее перед собой, разглядывая тонкую трещинку возле микрофона, и в носу у меня подозрительно щипало.
— Спасибо, друже, — повторил я Андрюхины слова замолчавшей трубке, глубоко вздохнул, нажал на рычаг и набрал второй важный номер.
Сигнал за сигналом уходили в пустоту вместе с секундами, а с ними — и надежда на удачу, на спасение. И вдруг на какой-то краткий миг я совершенно ясно, как и в первый раз в случае с Сильвером, увидел Ксению, стоявшую в раздумье рядом с телефоном, в коротком пушистом домашнем халатике, с распущенными, еще чуть влажными после душа волосами. Мне даже почудился слабый цветочный аромат дорогого шампуня, исходящий от них. В то же мгновение Ксения, словно почувствовав мое незримое присутствие, резко вскинула голову и буквально пронзила меня взглядом. Я почти физически ощутил боль от ментального удара, растерялся и инстинктивно закрылся «Щитом Шамбалы». Возникшая странная связь тут же прервалась, и трубка телефона выскользнула из моментально вспотевшей ладони, глухо стукнув о крышку стола. И сразу я услышал голос Ксении:
— Котов, это ты?
— Да-да, Ксюша, — я поспешно поднял трубку и прокашлялся, потому что в глотке стало сухо, как в Сахаре. — Извини, но у меня нет другого выхода, как снова обратиться к тебе…
— Мы же договорились…
— Прости, но ближе тебя, у меня уже три дня никого нет, — в отчаянии ляпнул я, опасаясь, что не успею ей все объяснить. — Это не шутка и не розыгрыш, Ксения Олеговна. Если мы сейчас не договоримся и не объединимся, у нас может не быть завтра!..
Я замолчал и даже зажмурился в ожидании ответа, но Меньшикова упорно молчала, и когда она наконец заговорила, мне показалось, что я успел прожить не одну тысячу жизней. Собственно, Ксения произнесла только одно слово:
— Приезжай.
И я понял, что спасен!
Она действительно встретила меня в коротком атласно-золотистом халатике, только волосы успела забрать в высокий греческий хвост, скрепив их костяным гребнем в форме львиной лапы. Однако, несмотря на несколько провокационный внешний вид, вела себя Ксения подчеркнуто холодно и настороженно. Никак не отреагировав на дружеский поцелуй в щечку, она круто развернулась и пошла в глубину квартиры, бросив через плечо:
— Проходи в зал.
Я молча повиновался, разувшись и повесив куртку на развесистые рога изюбря в углу прихожей. Гостиная действительно оказалась залом как по размерам, так и по убранству. Вся обстановка имела стилизацию под эпоху времен короля Артура Пендрагона — этакий Камелот в миниатюре: объемные стенные панели имели вид грубой каменной кладки с вбитыми в щели коваными светильниками в форме драконьих лап, поддерживающих большие плоские чаши с плавающими в них горящими масляными фитилями; половину одной из стен занимала разверстая пасть гигантского камина, в котором трещало и исходило кровавым пламенем целое бревно; высокое стрельчатое окно с абстрактной витой решеткой было на треть прикрыто тяжелой атласной занавесью какого-то неопределенного цвета, а напротив камина раскинулось низкое квадратное ложе, застланное шкурой неизвестного животного с раскиданными по ней тоже атласными подушками. Над ложем в центре стены висело огромное овальное и по-видимому бронзовое зеркало, в котором не отражалось ничего, кроме мутных красноватых отсветов. Весь пол в этом странном и мрачном помещении был выложен каменной мозаикой в виде древних кельтских символов, из которых я смог признать только «солнечный крест». Против ожидания плиты пола оказались теплыми и приятными наощупь для уставших от обуви ног.
Я подошел к стоявшему возле камина низкому столику в форме прямоугольной каменной плиты, на которой стояли чаша с фруктами и несколько бутылок и бокалов самой современной внешности, и налил себе густого янтарного хереса. Потягивая терпкий душистый напиток, я медленно обошел весь зал и присел на край роскошного варварского ложа, размышляя над физическими параметрами помещения, явно превышавшими реально допустимые в пределах здания размеры. Как и в случае с квартирой Золотарева, здесь применялись некие незнакомые мне магические операторы, изменяющие характеристики пространства. Вот только зачем?
— Чтобы постоянно ощущать свою Силу, — сказала Ксения, возникая возле каминного столика и наливая в высокий бокал рубиновое вино из пузатой бутылки с облитым сургучом горлышком.
— Я что-то пропустил или ты пользуешься телепатией?
— Да ты же шумишь в эфире как старый радиоприемник! — соизволила наконец улыбнуться она, присаживаясь на ложе в метре от меня и демонстративно вытягивая стройные обнаженные ноги. — Если ты собираешься пожить еще какое-то время, тебе надо срочно учиться молчать.
— Кстати о жизни, — я сделал вид, что поглощен зрелищем пылающего камина. — Ты уже в курсе, что на меня открыта безлицензионная охота?
— Что ты имеешь в виду? — в голосе Ксении прозвучала неподдельная настороженность, которой я не ожидал, и это вселило в меня новую надежду, что я не ошибся в своих ощущениях относительно нее.
— За последние шесть дней на меня, по моим подсчетам, было совершено четыре покушения, правда, пока без особого успеха, — я небрежно махнул рукой, хотя на самом деле внутри все звенело от напряжения, которое не мог снять даже выпитый херес.