Спекторский поднял руки первым.
– Господин капитан, эти люди ворвались ко мне в гримерку и угрожали мне, – сказал он.
Несколько стволов были направлены на Ника и Геру, стоявших чуть в стороне от иллюзиониста.
Ник разомкнул губы и негромко проговорил, глядя на командира «ниндзей»:
– Первый-А-Эс-Двадцать Пять… Не думал, что мы еще увидимся, дройд.
Тот усмехнулся и отчеканил:
– Бойцов, медленно достаньте оружие из кобуры и положите его на пол!
– Я детектив, – напомнил ему Ник. – И я на задании. Вы не можете меня обезоружить.
– Положите оружие на пол, – повторил капитан. – В противном случае мы откроем огонь.
Ник опустил пальцы на рукоять пистолета.
– Ты уверен, что все предусмотрел, капитан? – спросил он, пристально глядя в изуродованное лицо Двадцать Пятого. – Однажды ты уже пытался меня остановить.
– Здание цирка окружено. При попытке к бегству мы откроем огонь на поражение.
Ник медлил.
– Как думаешь, – обратился он к псионику Иванову, покорно задравшему руки кверху. – Они и впрямь не шутят?
– Это не слишком-то похоже на шутку, детектив, – ответил Гера.
Ник улыбнулся и вдруг выхватил пистолет из кобуры. Гримерка наполнилась шумом выстрелов и всполохами плазменных зарядов.
Когда дым рассеялся, взорам спецназовцев предстала жуткая картина. Ник Бойцов лежал на полу, зажав ладонями рану на животе, из которой толчками вытекала кровь. Лицо его было смертельно бледным, широко раскрытые глаза затянула смертная поволока.
Иллюзионист Спекторский, белая сорочка которого стала красной от крови, лежал возле камина и пытался схватиться пальцами за ножку журнального столика. Окровавленные пальцы соскальзывали с гладкой ножки, и в конце концов, иллюзионист обессиленно рухнул на пол.
Псионик Гера Иванов сидел на полу, привалившись спиной к стене, и с ужасом смотрел на свои ноги, которые превратились в обугленные культяшки.
Первый-А-Эс-Двадцать Пять сунул пистолет в кобуру и двинулся к парню. Присел рядом и посмотрел Иванову в глаза.
– Как себя чувствуете, псионик? – холодно осведомился он.
– Я… – Гера захрипел, на губах у него выдулся пузырек крови.
– Господин капитан, – сказал один из спецназовцев, худощавый и сероглазый. – Мы обязаны оказать этим людям первую помощь.
Двадцать Пятый медленно повернул голову, посмотрел на говорившего и отчеканил:
– Они не люди, лейтенант. Они псионики.
– Да, но среди них есть детектив-полицейский.
– Он перестал им быть, как только встал на сторону преступников, – холодно произнес Двадцать Пятый.
Он перевел взгляд на Ника Бойцова. Грузное тело сыщика лежало в луже вязкой крови, мертвые глаза неподвижно смотрели в потолок.
Капитан выпрямился.
– Кончено! – сказал он. – Бойцы, на выход!
Капитан первым шагнул к двери, но неожиданно остановился и обернулся.
– Стоп! – рявкнул он вдруг.
Вновь подойдя к Нику Бойцову, он опустился перед ним на одно колено и внимательно всмотрелся детективу в лицо. Затем протянул руку и коснулся бледной щеки Ника. Пальцы капитана прошли сквозь кожу мертвого сыщика, не встретив препятствия.
– Это иллюзия! – сказал сероглазый лейтенант. – Они провели нас, как щенков, капитан!
Двадцать Пятый вскочил на ноги, выхватил из-за спины короткий меч и, молниеносно развернувшись, рубанул лейтенанта наискось.
Лейтенант рухнул на пол, из глубокого разреза на его груди потекла питательная жидкость. Двадцать Пятый взглянул на своих бойцов. Глаза его были мутными от затянувшей их серой поволоки.
– Кто-нибудь еще хочет высказаться? – спросил он.
Спецназовцы молчали, их лица были неподвижны и выражали полную покорность.
На улице взревел мощный мотор, послышался оглушительный визг шин, а затем окно озарили вспышки плазменных выстрелов.
– Они уходят! – крикнул Двадцать Пятый и первым бросился к двери.
Спецназовцы-дройды резво затопали следом. Прошло всего несколько секунд, и гримерка опустела.
…Переулок был узкий и пустынный. Вдоль серых стен выстроились белые баки-утилизаторы, из гулких утроб которых доносилось тихое, размеренное урчание. Небольшая дверца в стене открылась, и из темного коридора поочередно протиснулись наружу иллюзионист Спекторский, детектив Ник Бойцов и псионик Гера Иванов.
– Ура… – пробормотал Гера, с наслаждением вдыхая воздух улицы. – Я думал, наше путешествие никогда не кончится.
Ник расправил плечи, взглянул на иллюзиониста и спросил:
– Ты сам проделал этот ход?
– Что ты, – усмехнулся Спекторский. – Конечно, нет. В нашем городе полно подобных «червоточин». Многие новые здания – это лишь хорошо переделанные старые.
Бойцов хотел что-то сказать, но в кармане у него завибрировал видеофон. Достав гаджет, Ник нажал на кнопку приема. На маленьком экране появилось помятое лицо майора Шатрова.
– Ник, – хмуро проговорил он, – ты совершил ошибку. Сдай псиоников, и я попытаюсь тебя отмазать.
– Как всегда, шеф?
– Как всегда, Ник.
Бойцов молчал. Тогда майор заговорил снова.
– Ты запутался, Ник. Но еще не все потеряно. Сдай псиоников. Поступи разумно.
– Если бы люди всегда поступали разумно, я бы так и сделал, шеф, – медленно выговорил Ник. – Но люди склонны поступать необдуманно, и это делает их непредсказуемыми.
Лицо Шатрова на экране передернулось.
– Господи, да что с тобой? – хрипло спросил он. – Ты ведь Питбуль, а не Пит-Будда. Позволь тебе напомнить, что ты все еще под следствием, и если ты немедленно не…
Ник выключил видеофон и сунул его в карман пиджака.
– У тебя плохая репутация, Ник, – с усмешкой произнес Спекторский.
– Да, – отозвался тот.
– Что ты натворил, кроме того, что похитил у дройдов двух псиоников?
– Устроил перестрелку в городском парке.
– Кто-то пострадал?
– Двое.
– Они умерли?
– Да.
– Не своей смертью, я полагаю?
Ник покачал головой:
– Нет. Я приложил к этому руку.
Спекторский несколько секунд молчал, затем негромко проговорил:
– Позволь тебя спросить, Ник. Ты всегда был уверен, что Анна не псионик? Тебе в голову никогда не закрадывалось сомнение – «что, если вдруг»?
Бойцов посмотрел на иллюзиониста хмурым взглядом и сказал: