По плану Флот Колоний должен был отступить, укрыться от вспышки за многочисленными лунами четвертой планеты звездной системы, но на практике все вышло иначе. Первыми из пространства гиперсферы появились автоматические корабли-смертники, несущие на борту ядерные заряды. Они выходили в метрику трехмерного космоса среди построения Флота Колоний и тут же взрывались, сея разрушение, срывая все планы.
Когда вслед за ними появились две армады боевых кораблей Альянса, от Флота Свободных Колоний мало что осталось. Отступать к лунам было поздно, все корабли уже получили серьезные повреждения, и адмирал Замятин отдал отчаянный, самоубийственный приказ – аннигилировать планету.
«Что же нам делать теперь? Альянсу нанесен сокрушительный удар, но закрепить успех нет никакой возможности…»
Его тяжелые мысли прервал сигнал вызова.
Дверь отворилась, в отсек вошел андроид. Он был одет в форму сил самообороны Кьюига, на рукаве куртки красовался знак отличия, означающий, что его владелец сбил два десятка вражеских истребителей.
Присмотревшись, Воронцов узнал его. Человекоподобный механизм колониальной модели «Хьюго», кажется, принадлежал Дорохову.
«Куртку Димину нацепил… У машин тоже „крыша едет“?» – подумал он, вопросительно взглянув на андроида.
– Заблудился?
– Я принес отчет.
– Тебя Дорохов прислал? – Владимир взял из рук андроида электронный планшет, активировал его, бегло просмотрел содержимое.
Ничего утешительного.
Взгляд адмирала вновь остановился на форменной куртке.
– Передай Дорохову, пусть переоденет тебя. Нечего в форме пилота по базе расхаживать!
– Форма принадлежит мне, – спокойно ответил дройд. – Я заслужил право носить ее.
– А это? – Владимир указал на знак отличия.
Андроид пожал плечами, совсем как человек.
– Двадцать шесть сбитых истребителей противника в период битвы за Элио. Я мог бы уничтожить больше, но мои действия ограничивали обязанности ведомого.
Воронцов невольно вздрогнул.
Да, теперь он припоминал, как Дима рассказывал об андроиде с Дабога, который потерял своих хозяев в роковой день начала войны.
– Я могу идти?
Владимир машинально кивнул, но затем, словно опомнившись, вдруг произнес:
– Нет, задержись. Кажется, я слышал о тебе.
Андроид подчинился.
Воронцова лихорадило. Пятые сутки почти без сна, на пределе моральных, физических сил, раздавленный произошедшими событиями, он жил как будто в бреду, даже гибель сына [3] , находившегося в момент рокового удара на борту флагманского крейсера Флота Колоний, ощущалась лишь тупой, саднящей душевной болью.
Бремя принятой ответственности практически раздавило новоявленного адмирала. Сонмище проблем и рожденных ими противоречивых чувств раздирало рассудок, но, оказывается, подсознание продолжало искать выход из тупика, оно цеплялось за любую, пусть самую призрачную возможность переломить роковое течение событий.
Неважно, что в данный момент руководило Воронцовым, отчаяние, подсознательная жажда неограниченной власти, ненависть к захватчикам, потребность мстить за сына – обострившиеся чувства уже дошли до грани абсурда, перешагнули ее, и для достижения цели стали хороши любые средства.
Необратимые перемены коснулись его рассудка, прочно завладели сознанием.
«Либо я выдержу, найду решение, либо меня раздавит сила неодолимых обстоятельств».
Он снова взглянул на застывшего в ожидании андроида.
Двадцать шесть сбитых истребителей Альянса?
Он вернулся за рабочий стол, активировал коммуникатор, встроенный в имплант.
– Дима?
– Да, слушаю.
– Я замечал, ты часто появляешься в сопровождении андроида.
– Ну и что?
– Он принадлежит твоей семье?
– Нет, – ответил Дорохов. – Дейвид с Дабога. Он потерял своих хозяев при орбитальной бомбардировке, затем сражался с захватчиками. Я взял его на борт «Иглы» [4] вместе с последними беженцами.
– Он носит форму пилота, – заметил Воронцов, украдкой взглянув на человекоподобный механизм. Тот стоял, не меняя позы, не проявляя интереса к происходящему.
– По праву, – сухо ответил Дмитрий. – Вот только не понимаю, к чему ты задаешь эти вопросы?
– Пока неважно. Есть кое-какие мысли. Расскажи о нем.
– Что рассказывать? Дейв несколько раз спасал мне жизнь. Пилот отличный. Обучается очень быстро. Действует решительно. Достаточно?
– Хотелось бы подробнее. Ты понимаешь, что его поступки выходят за рамки всех мыслимых программных свобод?
– Так у него и спроси. Мне незачем ломать голову над мотивами поступков машины. Идет война. Он сражается на нашей стороне. Для меня этого вполне достаточно.
– Хорошо. Пожалуй, я послушаю твоего совета.
– Так Дейв еще у тебя?
– Да. Он принес документы.
– Володя, учти, в обиду его я не дам!
– Не напрягайся, Дима. Мы только побеседуем. До связи.
Воронцов отключил коммуникатор, некоторое время напряженно размышлял, затем произнес:
– Присаживайся, Дейвид.
* * *
В семье Воронцовых было три человекоподобные машины колониальной серии «Хьюго». Одного из андроидов родителям Владимира подарили на свадьбу, два других перешли к ним по наследству. Кибернетические механизмы никогда не покидали границ усадьбы, они занимались хозяйством, следили за порядком в доме, присматривали за детьми.
Трудно представить кого-то из них в рубке истребителя…
И тем не менее с фактом трудно поспорить. В данный момент напротив Владимира сидел кибернетический механизм той же серии.
«Почему же раньше я не обращал внимания на столь вопиющий факт? Ведь видел нескольких андроидов в нашей форме, слышал, что на Элио и Кьюиге человекоподобные механизмы сражались бок о бок с людьми, но не придал должного значения этим обстоятельствам».
Задумавшись, Владимир припомнил все, что знал о машинах колониальной серии, и нашел достаточно простой ответ: в его понимании ни один андроид не обладал и не мог обладать свободой волеизъявления, таким образом, любой поступок машины являлся либо реализацией стандартных программ, либо исполнением приказа, отданного человеком.