— Благодарю вас, милорд, — сказала она.
Оливия не была уверена, что переговоры с лордом Чамбли, на которых настаивала леди Финч, — лучший выход из ситуации, но теперь, увидев его искренность и явное участие, она уже почти жалела о том, что так долго не решалась чистосердечно рассказать обо всех известных ей фактах.
Правда, ее постоянно тревожили воспоминания о последних словах умирающего: «Передай… Хоббе». Поэтому она сейчас говорила себе: «Нет никакого Хоббе. Нет и никогда не было. Он — только в твоем воображении».
Но почему же тогда перед ней неожиданно возникало лицо Роберта Данверза? Его уверенность, его холодная сдержанность, его объятия — ведь именно таким она всегда представляла себе Хоббе.
Черт, да она сходит с ума, если уже начала считать героями людей, подобных Данверзу. Ведь он просто-напросто самозванец!
— Это чудо, что вы целы и невредимы, и лучшее свидетельство вашей невиновности и вашего ума, — продолжал лорд Чамбли. — Но что более всего говорит о вашей проницательности — так это то, что вы наконец-то все хорошо взвесили и обратились ко мне.
Оливия попыталась отделаться от смутных сомнений, внезапно закравшихся в ее сердце при таких излияниях собеседника. «Что-то ты стала чересчур подозрительной», — сказала она себе.
Лорд Чамбли занимал высокий пост в министерстве иностранных дел. К тому же он был пэром Англии и весьма уважаемым членом палаты лордов.
Но тут опять заговорил надоедливый внутренний голос: «Ты справедливо подозреваешь, что с этим лжеБрэдстоуном не все так просто».
Оливия попыталась улыбнуться и проговорила:
— Я очень сожалею, милорд, если доставила какие-либо неприятности вам или вашему ведомству.
Он кивнул, принимая извинения, и обратился к леди Финн:
— На самом деле во всем виноват я. Я слишком строго отнесся к ней в тот вечер. Наверное, напугал бедную девочку до беспамятства. И по-видимому, у нее сложилось обо мне неверное впечатление. Браво, леди Финч! Вы наконец-то разъяснили ей ее заблуждения и вернули в лоно общества.
— Лорд Чамбли, все это, конечно, замечательно, — сказала леди Финч. — Но как быть с обвинением в убийстве?
Оливия втайне ухмыльнулась. Леди Финч была не из тех, кто утруждает себя разного рода политическими тонкостями и ходит окольными путями, подобно лорду Чамбли. Уж она-то — будьте покойны! — всегда с ходу приступает прямо к делу.
Столь прямой вопрос несколько озадачил лорда Чамбли. Немного помедлив, он проговорил:
— Если леди Саттон сообщит мне интересующие меня сведения — то есть я хотел сказать, которые весьма желательно было бы получить министерству иностранных дел, — девушка будет свободна. Я лично прослежу, чтобы все обвинения были с нее сняты.
Леди Финч кивнула в знак согласия. А лорд Чамбли обратился к Оливии:
— Вы, конечно же, понимаете, что я подразумеваю под словом «сведения», не так ли?
Но тут что-тo удержало Оливию, и она не кивнула и не сказала «да».
«Не рассказывай ему ничего, — уговаривала она себя. — Не подавай виду, что тебе хоть что-нибудь известно. Сбереги все для него, для Хоббе».
Для него? Для Хоббе? Но где же он, ее благородный рыцарь? Уж конечно, он не тот, кто сидит сейчас рядом с ней и предлагает помощь. Но ведь и лжемаркиз Брэдстоун — тоже не рыцарь. К тому же в отличие от Чамбли Данверз ничего ей не обещал.
О Господи, кому она доверяет свою судьбу? Неужели каким-то воображаемым рыцарям? Действительно, она сошла с ума!
Оливия вздохнула и сказала:
— Думаю, я смогу сообщить вам все, что вас интересует, милорд. Более того, мне удалось произвести кое-какие дополнительные исследования по этому вопросу и выяснить, что «Королевский…….
— Ах, я вижу, что вы ужасно настойчивая, — перебил ее Чамбли. — Прямо как ваш отец.
Ее отец? Оливия сразу же забыла, о чем они говорили. Ведь о ее отце никто никогда не упоминал. С тех пор как…
— А вы знали моего отца?
— Да, и очень хорошо. Он много сделал для Англии… Пока не…
Оливия прекрасно знала, что хотел сказать лорд Чамбли.
« Пока ваш отец не продал свой талант голландцам. После чего повесился, чтобы избежать публичного осуждения «.
Некоторое время все молчали. Наконец лорд Чамбли, взявшись за лацканы своего сюртука, проговорил:
— Что ж, продолжим обсуждение нашего дела? К чему нам вспоминать печальные события прошлого?
Оливия кивнула, и лорд сказал:
— Почему бы вам не отправиться вместе со мной в министерство иностранных дел и не рассказать все моему секретарю? Он затем оформит ваш рассказ в виде документа, а я передам его соответствующим властям.
— В министерство иностранных дел? — проговорил Джемми с некоторым сомнением в голосе (он все же не смог выполнить наказ своей матери и сидеть молча). — Прошу вас, Оливия, позвольте мне сопровождать вас.
— Это совершенно ни к чему, молодой человек, — сказал лорд Чамбли. — Речь идет о весьма важных государственных секретах. Кроме того, со мной мисс Саттон будет в полной безопасности. Я позабочусь о ней, как о своей дочери.
Ворвавшись в парадную дверь особняка, Акилес отстранил возмущенного Карлайла — тот требовал, чтобы слуга майора пользовался черным ходом.
Роберт, возвращавшийся от тетушки, — оказался свидетелем столкновения: Карлайл настаивал, чтобы Ахилес вышел и вошел в дом как полагается, а Акилес в самых резких испанских выражениях посылал чопорного английского дворецкого куда только мог.
— Этого больше не повторится! — бросил Роберт Карлайлу, оттаскивая негодующего Акилеса в сторону.
— Почему ты оставил наблюдение за домом Финчей? — спросил майор своего слугу.
Акилес плюнул в сторону Карлайла и вновь заговорил по-испански, проклиная дворецкого. Наконец, немного успокоившись, пробормотал:
— Чамбли схватил ее. Роберт сжал кулаки.
Этот негодяй все-таки нашел ее. И вот она уже у него в руках.
Значит, вскоре этот беспринципный человек выудит из девушки все, что ей известно, — теперь это лишь вопрос времени. Роберт понимал, что вряд ли лорд Чамбли станет колебаться в выборе средств для достижения своей цели.
Если мисс Саттон удастся дожить до следующего дня, можно будет считать, что она родилась в рубашке.
С другой стороны, речь идет о той самой женщине, которая, вполне возможно, убила агента дипломатической службы. Это та женщина, которая вступила в сговор с его кузеном-предателем и пыталась завладеть испанским золотом. Та самая женщина, которая вчера целилась в него из пистолета и клялась убить, если он не выполнит ее приказание.
В какой-то момент у Роберта даже промелькнула мысль о том, что надо скорее бежать к Чамбли и сказать ему, во что он впутывается.