— А! На этот раз преимущество на моей стороне. Если хочешь знать…
— Хочу.
— Полагаю, потому что я незаконный сын. Так что здесь я на равных.
— Теперь понятно. Похоже, я столкнулся с английской версией лозунга «Свобода, равенство, братство».
Малком рассмеялся, ничуть не обидевшись, что его обозвали якобинцем.
— Берегись, иначе эта мисс Эллисон решит организовать собственный Конвент.
— Удивляюсь, что Пимм не отправил ее к французам, — заметил Клифтон. — Она бы их сильно притормозила своей придирчивостью.
— Не знай я тебя, — Малком, взяв книгу, беспечно перелистывал страницы, — сказал бы, что тебе нравится ее подкалывать.
— Ничего подобного.
— Возможно, ты злишь ее только для того, чтобы…
Клифтон погрозил брату пальцем:
— Даже не думай. Такой невоспитанной девицы я в жизни не встречал. У меня нет ни малейшего желания затащить ее в постель.
Пожав плечами, Малком продолжал перелистывать толстую книгу, отыскивая потерянное место. Не поднимая глаз, он сказал:
— На самом деле это не важно. Твое высокое положение не произвело на нее никакого впечатления. Наверняка она не легла бы с тобой в постель, даже если бы ты ее хотел.
Стрела угодила в цель. В словах Малкома была доля правды.
Мисс Люси Эллисон с Хэмпстедской пустоши смотрела на него так, будто ждала, что он потерпит неудачу прежде, чем доберется до пролива. Если он вообще сумеет добраться до Гастингса, говорил ее косой взгляд.
— Я могу это сделать, — громко заявил Клифтон.
— А кто сказал, что не можешь?
Малком любезно не поднял глаз. Но сбил брата с толку своими словами. На здравомыслящего Малкома, как и на мисс Эллисон, происхождение и титул не производили впечатления. Возможно, именно поэтому мать Клифтона никогда не возражала против того, чтобы ее сын рос вместе со сводным братом.
Она полагала, что это даст Клифтону возможность познать обычный мир, который иначе ускользнет от него, как ускользнул от его отца. Происхождение отделяло старшего Грея от меняющегося современного мира, в который новый век толкнул Англию.
Незнакомое общество, Люси Эллисон, отрицавшая все и вся, — все это было для него внове.
Клифтон переминался с ноги на ногу, незнакомые болезненные ощущения охватили его.
— Где, черт побери, горничная с подносом?
— Иди сам возьми, — предложил Малком. — Кстати, ты когда-нибудь сам приносил себе чай?
Как ни отвратительно ему было это признавать, граф покачал головой.
— Сделай доброе дело, — посоветовал брат, — спустись вниз. Попытайся очаровать ее.
Клифтон уже повернулся к двери, но последние слова Малкома остановили его.
— Что-о-о?
— Очаруй ее. Покажи ей, что ты не напыщенный болван.
— Я не…
— Нет, конечно, нет. — В глазах Малкома вспыхнули веселые огоньки.
— Ушам своим не верю! Ты предлагаешь мне очаровывать эту… эту…
— Хорошенькую леди?
— Скорее, ведьму, — ткнул пальцем в воздух Клифтон.
— Ведьма? Думаю, это лучше, чем гарпия. Очаруй ее, Гилби. Если сумеешь.
Клифтона возмутило такое оскорбление.
— Я могу любую леди очаровать. — Ответное громкое фырканье еще сильнее задело графа. — Что это значит?
Maлком откинулся на стуле.
— Только то, маленький братик, — Малком порой любил напомнить Клифтону, что тот хоть и наследник, но моложе, — что флирт не самая сильная твоя сторона.
Граф открыл было рот, чтобы возразить, но сказать было нечего. В словах Малкома есть доля правды.
И значительная.
— Иди, попрактикуйся с Люси, — посоветовал Малком. — Нет, не надо слов. По испуганному выражению твоего лица я вижу, что ты не понимаешь, почему я это предложил. Но скажи мне, Гилби, разве ты хоть раз не задумывался, как выглядит ее роскошная грива, освободившаяся от шпилек?
— Нет, не задумывался, — солгал граф. — Ни разу.
— Я так не думаю, — рассмеялся Малком. — Это было бы по меньшей мере странно, не правда ли?
Да уж, подумал Клифтон, спускаясь с черной лестницы. Весьма странно. Девушка, с ее черными локонами, каскадом падавшими на белые плечи, походила на сирену.
Она настолько обворожительна, что любого соблазнит пробить брешь в стенах ада.
Спутаться с этой фурией равносильно тому, чтобы оказаться в преисподней, размышлял он, задержавшись на площадке. До его ушей донесся разгоравшийся в кухне спор.
Клифтон всегда считал подслушивание ниже своего достоинства, но в его новой профессии это просто необходимо.
Граф неслышно шагнул ближе, и не потому, сказал он себе, что горячий, серьезный тон мисс Люси возбудил его любопытство.
— Ты совершенно ошибочного мнения о нем, папа, — говорила она. Клифтон почти видел ее упертые в бока руки, решительный блеск в глазах. — Ты и Пимм, вы оба заблуждаетесь. Помяни мое слово, он заносчивый, высокомерный, властный…
Клифтону не нужно было строить догадки относительно объекта ее обвинений. Он больше удивился бы, услышав в свой адрес ее похвалу своим достоинствам.
— Хватит, Гусси, — донесся снизу смех Эллисона. — Я знаю, ты его не любишь, но настаиваю, чтобы ты держала свое мнение при себе. И никаких фокусов с его жарким, — предупредил он так строго, что Клифтон представил себе, как Эллисон погрозил дочери пальцем. — Это тебе не лорд Роч.
— Позволю себе не согласиться, — фыркнув, пробормотала она.
У Клифтона голова пошла кругом. Роч?! Эта толстая задница? Этот дурак? Клифтон, оскорбившись, едва не вмешался в разговор. И все же любопытство и отчаянное желание доказать мисс Эллисон, что она не права, остановили его.
— О, конечно, Роч был неудачным выбором, но я тебе гарантирую, что… — начал Эллисон.
— И такой же самоуверенный, как этот тип, которого Пимм навязал нам. Мистер Грей вполне преуспеет, но граф… гм, папа, я думаю, ты ошибся. — Шумное фырканье завершило ее фразу.
— Ну-ну, Гусси, слишком уж ты сурова, У Клифтона твердый характер. Он тебя еще удивит. Попомни мое слово.
Послышалось шуршание соломки и лент — видимо, мисс Люси возмущенно тряхнула головой и ее шляпка съехала. С темной лестничной площадки снова донесся смех Эллисона.
— Тебе просто неприятны его манеры и то, что он не заигрывает с тобой.
— Папа! — запротестовала Люси. — Это смешно! Я не хочу этого человека…
— Ну-ну, — с укоризной произнес отец. — Думаю, дело в том, что граф единственный из мужчин, переступавших наш порог, не влюбился в тебя.