Райли вздохнула. Было очевидно только одно: лорд Дэландер надрался. Он уже был пьян, когда приехал около одиннадцати часов и не был впущен в дом. Она в то время приоткрыла окно и с веселым любопытством слушала, как Белтон вежливо, но твердо объяснял молодому человеку, что его присутствие в доме нежелательно.

Когда дверь захлопнулась перед его носом, лорд Дэландер в одиночестве занял пост, как часовой перед королевским дворцом. Райли улыбнулась. Виконт очень настойчив, но он не… Она не закончила мысль.

— О черт, — тихонько сказала она, снова подбираясь к окну и наблюдая за удаляющейся фигурой лорда Дэландера, ведущего свою лошадь через площадь. Вскоре хлопнула парадная дверь, и Райли услышала в холле голоса.

Мейсон разговаривал с Белтоном.

Голоса смолкли, и она услышала шаги — эти громкие уверенные шаги заставили ее лихорадочно собрать листы с пьесой и углубиться в чтение второго акта, несмотря на то что в комнате была такая темнота, что она едва различала страницы. Но Райли это не смущало, она старалась сделать все, чтобы доказать себе, что она о нем не беспокоилась.

Она слишком хорошо знала, что долги держат Мейсона за горло. За последние несколько дней он едва ли сказал кому-нибудь из них хотя бы несколько слов. Она восхищалась его решением выстоять самостоятельно, но при этом понимала, что гордость сама по себе не наполнит кладовые едой. Она сделала все, что могла, чтобы помочь, — нашла бакалейщика подешевле и поставщика угля для Белтона, но это были мелочи, лишь облегчавшие ведение домашнего хозяйства.

Райли знала то, что было известно каждому в этом доме: единственное средство спасти имя Эшлинов — это женитьба Мейсона по расчету. Одна только мысль об этом заставляла сжиматься сердце Райли. Охваченная отчаянием, она споткнулась о книгу, брошенную ею несколько часов назад, и самым постыдным образом упала на ковер.

Она сумела сесть и стала шарить вокруг в поисках этой проклятой книги.

Когда Мейсон, не сказав никому ни слова, уехал на весь вечер, Райли предположила, что он уехал искать свое счастье — вернее, ухаживать за ним.

«Какого черта он так задержался?» — думала она, когда он поднимался по лестнице, его шаги вызывали у нее самые мрачные мысли…

Вот Мейсон приглашает мисс Пиндар на танец. Вот приносит своей ненаглядной бокал пунша. Мысли Райли становились все более зловещими — она видела его в темной глубине кареты, он держит девицу за ее изящную ручку.

«Мисс Далия, не окажете ли мне честь стать моей…»

Как несправедливо!

Она хотела быть этой женщиной. Как одна из ее героинь — похищенной наследницей, отважной девушкой, в силу враждебных происков оторванной от семьи только для того, чтобы быть спасенной благородным героем, который сквозь грязь и лохмотья низкого положения и бедности сумел увидеть ее аристократическое происхождение.

— Если бы, — прошептала она.

Дверь распахнулась, и узкая полоса света от свечи упала на пол.

— Райли, это вы? — спросил Мейсон.

У нее екнуло сердце. Ей почудилось, или он действительно рад, что нашел ее?

Глава 15

Мейсон с удивлением смотрел на сидевшую на полу женщину.

— Что вы здесь делаете, черт возьми? — Он поставил подсвечник на столик у двери.

Райли отвела от лица спутанные пряди, выбившиеся из скромной прически, которую с недавних пор носила.

— Учу роль, — ответила она, пытаясь подняться.

Он протянул руку.

— Странное место вы выбрали.

— Это странная сцена, — объяснила она, принимая его помощь. Он рывком поставил ее на ноги. От неожиданности она прижалась к нему всем телом. Словно магическая сила страсти притягивала их друг к другу.

Его интуиция воззвала к осторожности, когда Райли приникла к нему, а ее грудь прижалась к его груди. Чтобы не упасть, она обвила его шею руками. С ее губ сорвался тихий вздох, наполнивший сердце Мейсона нежностью.

Он не отпустил ее даже тогда, когда она твердо встала на ноги и уже не нуждалась в его поддержке.

— Это тоже входит в вашу роль? — Мейсон поразился, сколько насмешки и игривого юмора было в его словах.

— Могло бы войти, — прошептала она. — Публика сочла бы это очень романтичным.

В ее словах он услышал вызов, словно она хотела посмотреть, хватит ли у него духа не признать эту ситуацию романтичной.

У Мейсона было ощущение, что данный момент оказался бы тяжелым испытанием даже для евнуха, несмотря на утраченную им чувственность. Им владело только одно желание — целовать ее. Так, как это было тогда, ночью. Он посмотрел на нее и увидел ее невероятные зеленые глаза, устремленные на него, одновременно невинные и соблазняющие. Ее полураскрытые губы просили его снова зажечь то пламя, которое, как они оба знали, готово было вспыхнуть между ними.

На этот раз Мейсон не был уверен, что сможет остановиться, прежде чем огонь не поглотит их обоих.

«Проклятие, — подумал он, — это никуда не годится». Он резко отстранил ее — более грубо, чем это было необходимо, — и поспешно направился к окну.

Достаточно безопасное расстояние. Именно этого и требовала создавшаяся ситуация, как он уверял себя.

Но от этого его желание не ослабело. Она стояла, освещенная лучом света, падавшим из коридора, но ее лицо оставалось в тени, и от этого она казалась еще таинственнее. Легкий ветерок, проникавший из открытого окна, играл ее локонами, разметавшимися по хрупким плечам.

Черт бы побрал его классическое образование! Он видел перед собой Афродиту. Не хватало только греческого хитона, раковины и морской пены.

Он отвернулся от ожившего соблазна и закрыл окно, но не потому, что прохладный ветерок освежал его разгоряченную кровь, бежавшую по жилам, а потому, что, когда он помогал ей подняться, она дрожала, и ему не хотелось, чтобы искусительница заболела в его доме.

За окном внизу по улице проходил ночной сторож. Он поднял глаза и, увидев Мейсона, поклонился.

— Доброй ночи, сэр, — почти шепотом сказал он, но его слова были отчетливо слышны в ночной тишине.

Мейсона удивило, что он так хорошо расслышал сторожа, но ведь этот человек знал свое дело и не стал бы кричать слишком громко из опасения потерять свое место.

Если бы он говорил громче, то его голос был бы похож… например, на голос Дэла.

Мейсон, ухватившись руками за оконную раму, посмотрел на подъезд своего дома, затем быстро через плечо взглянул на Райли. Очевидно, не только Беатрис подсматривала и подслушивала этим вечером за Дэлом, устроившимся под ее окном. А если и Райли стояла у открытого окна, значит, она тоже слышала все, о чем болтал этот идиот. Мейсон поморщился.

Вероятно, все на Эшлин-сквер слышали, как его друг объявлял о своей любви и под влиянием бренди высказывал предположения о том, кому отдает предпочтение сама леди.