— Это ваш дом?
— Ненадолго, — отозвался Колин. Он сомневался, что дед позволит ему владеть этой недвижимостью, когда он опозорил свою семью после трибунала и разрыва с леди Дианой.
— Из-за того… из-за того, что говорили о вас те мужчины?
— Да, что-то в этом роде, — ответил Колин, не желая углубляться в детали. Если она решит, что это всего лишь карточные долги, тем лучше для него. И он утешился сознанием того, что она не знала, кем он был…
Он и сам не мог понять, почему это неожиданно обрело для него такое значение.
— Ну что же, если вам придется отдать этот дом, вы должны хотя бы сохранить какие-то воспоминания, связанные с ним. — Она приблизилась к нему, и в ее глазах снова засветилось колдовское приглашение к ночи безрассудной страсти.
В воображении Колина возникли мечты, которые могли бы осуществиться в Бриквик-Хаусе… ярче всего он представил Джорджи обнаженной в своей спальне наверху.
— А где же слуги? — спросила она, водя пальчиком по краю подноса для корреспонденции.
— Они отпущены на ночь.
Она бросила на него взгляд из-за плеча, как бы говоря: «Как это удачно».
Тишину и одиночество дома нарушали только их шаги и шелест ее платья. Забавная прыгающая походка Джорджи, пока она шла по холлу, как предположил Колин, была попыткой проявить грациозность. И все же он был очарован.
Когда она двигалась, шелк ее платья переливался в свете свечей, словно волны неспокойного моря, окатывающие ее гибкую фигуру. Ласковые, теплые волны.
Когда он был тринадцатилетним гардемарином, седой моряк на корабле рассказывал ему много легенд и преданий, включая и сказки про русалок — прелестных и коварных водяных сирен. Он почти убедил Колина, что они существовали на самом деле… И вот столько лет спустя Колин вдруг поверил в них.
Джорджи была подобна одному из этих неистовых роковых созданий, которые, как рассказывал старый моряк, неожиданно появляются в один прекрасный день, если только достаточно долго смотреть на воду, — дар судьбы одинокому матросу.
И когда она устремилась ему навстречу, он поймал ее за руку там, где кончались кружева платья и начиналась длинная белая перчатка. Никогда в жизни он не касался чего-нибудь столь шелковистого и соблазнительного.
Он глубоко вдохнул окутывающий ее редкий интригующий аромат духов.
— Чья вы? — спросил он, гадая, реальная она или нет. Она взглянула на него сквозь спутанные кудри:
— Ваша. На сегодняшнюю ночь — ваша.
Он откинул со лба ее волосы и снова заглянул ей в глаза. Почему-то он чувствовал, что способен утонуть в их темной, загадочной глубине. Когда он кивнул, как бы принимая ее предложение броситься в таинственные глубины на сегодняшнюю ночь, он знал, что желал ее… желал ее… всегда.
Он вздрогнул от этой мысли. Всегда?
Но это невозможно. Всего несколько часов знакомства. Это столь же невероятно, подумал он, как и русалки.
Он отодвинул ее от себя, чтобы позволить прохладе комнаты остудить его пыл.
— Подождите, я сейчас принесу еще свечей, — сказал он, беря в руки подсвечник. — Те, что я взял с собой наверх, потухли, и я пошел вниз за другими, когда услышал звук отъезжающей кареты.
Он бросил на нее многозначительный взгляд, и она в ответ усмехнулась.
Колин направился к лестнице, потом понял, что, если он возьмет с собой подсвечник, она останется в темноте. К тому же он понимал, что неприлично оставлять ее одну.
— Ну что же, пойдемте, — предложил он.
Она бросила на него косой взгляд и лукаво улыбнулась. Он погрозил ей пальцем:
— И не стройте никаких планов. Вы здесь со мной только для того, чтобы не угодить в еще большие неприятности.
Она согласно кивнула, но у него было чувство, ч го кивок не относился к тому, что он сказал.
Они медленно стали подниматься по ступенькам лестницы. Джорджи прихрамывала в одной туфле.
Колин остановился на первой площадке.
— Почему бы вам не скинуть эту проклятую туфлю? При том, как вы ковыляете, немудрено упасть и сломать себе шею.
Она взялась за перила и вытянула ногу из-под подола платья.
— Вы снимете ее?
Колин взглянул на нежный шелк ее чулка, изящный изгиб икры и понял, что не в силах устоять перед таким искушением. Он хорошо представлял, что за сокровище было спрятано под подолом ее платья.
— Нет, благодарю. — Он продолжал подниматься по лестнице. — Вы должны понимать, что мы здесь только для того, чтобы взять деньги. Потом мы немедленно уедем.
— Конечно.
Но ее тон предполагал совсем иное.
Поднявшись на второй этаж, Колин решительно пересек холл. У него сложился план действий — в кабинет. Открыть рундук, отсчитать для нее деньги и тут же уйти.
На каждой ступени он повторял этот свой план, который был простым и ясным. Как же случилось, что он провалился?
Он должен был включить в свой план и Джорджи, а это, как он подозревал, было так же непредсказуемо, как плавание при ураганном ветре.
Он вошел в кабинет и встал на колено перед своим рундуком, который был уже собран и готов к путешествию. Очень не хотелось отправляться в плавание сразу после свадьбы, но ему удалось подыскать хороший корабль гораздо быстрее, чем они с Нельсоном предполагали, поэтому Колину предстояло отправиться в путь, как только судно будет готово к отплытию.
За спиной он слышал, как Джорджи глубоко вздохнула, когда вошла вслед за ним в комнату. Он предположил, что она испытала благоговение перед богатым убранством.
Это, без сомнения, была роскошная комната, украшенная позолоченными стульями, великолепными гобеленами на стенах, большой и редкой японской вазой на камине и другими занятными вещами.
Но ни одно из этих сокровищ не привлекло внимание леди. К его удивлению, ее заинтересовал его рундук.
— Так вы моряк, — произнесла она, опустившись рядом с ним на пол. Она быстро стянула перчатки, чтобы голыми пальцами провести по узору из гвоздей на крышке рундука. Все великолепие кабинета, казалось, померкло, когда она благоговейно поглаживала простую, практичную вещь. — О, мне следовало бы догадаться.
Возможно, он ошибался, но ему послышались нотки страха в ее голосе.
— Пришли или отплываете?
— Отплываю. У меня новый корабль, и я скоро уйду в море.
Она вздохнула с искренней завистью:
— Как бы мне хотелось уйти в море.
— Это не так уж прекрасно. — Он почувствовал себя подлецом, нанося удар по ее, очевидно, самому сокровенному желанию. Кроме того, он солгал ей. Находиться на борту корабля, чувствуя, как под ногами ходит палуба, соленый воздух щиплет глаза и наполняет легкие… Боже, как у нее загорелись глаза.