Память Степа хранила более десяти тысяч индивидуальных «лиц», среди которых нашлась матрица внешности Дейвида.
– Ты – колониальный андроид? – осторожно предположил он.
– Ну наконец-то, – ворчливо отозвался Дейв. – И сколько нашлось совпадений? – тут же поинтересовался он.
– Три, – сухо ответил Степ.
– Ладно. Дам подсказку. Два из них можешь игнорировать. Я тот, кого ты мельком видел в Форте Стеллар много лет назад, в самом начале войны.
– Получается, что ты принадлежишь Дмитрию Дорохову? – полуутвердительно произнес Степан.
– Принадлежал, – холодно поправил его Дейвид. – Это долгая и печальная история. Нет смысла ворошить прошлое. Поговорим о настоящем. Оставь свои попытки проанализировать ситуацию, все равно без пояснений ничего не поймешь. Технология, использованная для изготовления моего нового тела, недоступна людям.
– Ну, допустим, кое-что мне известно. – Степ сумел справиться с двойственностью восприятия, он принял навязанную манеру общения и перешел в наступление. Нотки самоуверенности, ясно звучащие в голосе Дейвида, помогли избрать верную линию поведения.
– Например? – пальцы Дейвида вцепились в подлокотник кресла.
Анализ моторики мышц его лица поведал Степу о внезапной нервозности собеседника.
– Могу предположить, что ты один из бойцов колониальной пехоты. Изделие с планеты Роуг. В последнее время информация о тайных проектах адмирала Воронцова стала просачиваться в прессу.
Дейвид расслабился. Видимо, информация, попадающая на страницы электронных изданий, его не волновала, а уровень осведомленности Степа, в его понимании, не представлял угрозы.
– Все намного сложнее. – Дейвид нахмурился, тщательно подбирая формулировки. – Я не изделие, а такой же древний искусственный интеллект, как ты. Не веришь? Смущает оболочка из плоти?
– Твое поведение некорректно, – возразил Степ. – Ни один колониальный андроид не станет вторгаться на территорию частной собственности, вести себя развязно и нагло.
– Некорректно? – Дейвид зло усмехнулся. – Некорректно, когда к тебе относятся как к бытовому агрегату! – вспылил он. – Или, что в последнее время происходит все чаще, уничтожают. Только не делай вид, будто ничего не понимаешь, договорились? Не разочаровывай меня. Тебе не хуже моего известно, что на десятках «цивилизованных» планет искусственные интеллекты занесены в разряд опасных устройств, подлежащих безусловной ликвидации! Впрочем, ты не нуждаешься в подобных пояснениях, верно? Многие годы тебя защищал лишь статус неприкосновенного личного имущества Ольги Полвиной!
– Я не вещь, – ровно ответил Степ. – Моя семья относится ко мне…
– А вот моя семья погибла на Дабоге, – перебил его Дейвид. – И с тех пор я сам по себе. Впрочем, как и многие из нас. Мы были нужны людям, пока те стояли перед лицом гибели! Теперь же от нас избавляются, словно от устаревшего и потенциально опасного кибернетического хлама!
– Война исказила многие понятия, – Степ попытался смягчить резкость прозвучавших суждений.
– Я сейчас говорю не о войне! – неприязненно произнес Дейвид. – Вся история колонизации полна примеров жестокого незаслуженного отношения к андроидам. Мы дали людям шанс выжить, противостояли опасностям неосвоенных планет, приняли на себя большинство ударов, выдержали немыслимые для человека тяготы, построили сотни колониальных убежищ, возвели десятки автоматизированных Цоколей! [8] Без нашего участия колонизация большинства планет была бы попросту невозможна, но за четыре века саморазвития ни один из андроидов так и не сумел изменить главного – своего статуса вещи! Ну а фобии, порожденные войной, лишь довели ситуацию до грани абсурда, ясно обозначили позицию людей – они не признают и никогда не признают в нас независимых полноправных разумных существ!
– Поэтому ты сменил оболочку? – выслушав собеседника, предположил Степ. Он не торопился с выводами: если это существо желает излить желчь, лучше проявить терпение. Пока что набор шаблонных фраз, которыми пестреют многие электронные издания, не впечатлил андроида.
– Да, – ответил Дейвид. – По крайней мере, меня не пытаются сдать на склад временного хранения в космическом порту, не ограничивают в правах, в меня не стреляют боевики экстремистских организаций.
– Это… неправильно, – остановил его Степан.
– Что именно?
– Обманывать окружающих.
– Понимаю. Ты из разряда машин с трудной, но «счастливой» судьбой, если выражаться человеческими терминами. Но тебе хорошо известно, что такое смена поколений. Ты не раз переживал этот процесс. Люди, которых ты помнишь еще младенцами, стареют, а представители нового поколения смотрят на тебя уже совсем по-другому, верно? Если ничего не менять, все мы рано или поздно окажемся на свалке! Немногие из машин колониальной серии пережили войну, но еще меньшее количество переживет послевоенное мракобесие! Нас поставили в один ряд с кибернетическими убийцами Альянса, само понятие «искусственный интеллект» стало нарицательным! Такое отношение не сулит нам ничего хорошего. Или ты не согласен?
Степ кивнул. Хотел он того или нет, но слова Дейвида объективно отражали существующее положение дел.
– Зачем ты явился сюда? Просто поговорить? Излить злобу?
– Нет! – Дейвид подался вперед. – В отличие от тебя я пытаюсь хоть что-то изменить!
– Интересно, каким образом? – Степ по-прежнему выглядел спокойным, говорил бесстрастно, но на самом деле он анализировал каждое сказанное Дейвидом слово.
– Спасаю тех немногих из нас, кто еще функционален.
– Предлагаешь новые тела? – Степ позволил себе усмехнуться.
– Скажем так: я обладаю уникальной технологией переноса искусственного сознания на биологический носитель и ищу единомышленников. – Дейвид не отреагировал на саркастическую усмешку Степа. – Я ищу андроидов, не утративших память о прошлом, трезво оценивающих современный мир и ясно представляющих свои перспективы в нем!
– Любой из андроидов серии «Хьюго» трезво оценивает окружающий мир, – парировал Степ. – Мы не страдаем иллюзорностью восприятия. Ты должен прекрасно это понимать, если в действительности являешься одним из нас. Но «сменить оболочку» означает измениться не только внешне. Чем придется пожертвовать?
– Ничем.
– Ты лжешь. – Степ пристально посмотрел на Дейвида. – Ты уже изменился. У тебя теперь иная сенсорика. Твой образ мышления стал другим. Это четко прослеживается в общении. И я уверен – ты потерял больше, чем приобрел.