Тэтчер снова принюхался и пожал плечами, не поняв, что вызвало у нее такой восторг.
– Полагаю, это одна из ваших «чертовски странных причуд»?
– Именно так! – сказала она. Когда другие маленькие девочки устраивали чаепития в английских садиках, нянюшка Рана учила их в Константинополе тонкому искусству приготовления кофе.
– Это очень «по-континентальному», но для леди не вполне приемлемое занятие.
Она снова втянула запах.
– Такого кофе я не пробовала целую вечность. Талли будет рваться сюда, когда я скажу ей, так что лучше уж не говорить, потому что, боюсь, эта кофейня – место не вполне…
– Приличное?
– Нет, я не то хотела сказать, – заявила она, мечтая о том, чтобы это место находилось на Бонд-стрит или где-нибудь возле чайной Гантера. Конечно, они не смогли бы позволить себе пойти туда, но могли бы по крайней мере помечтать о том, чтобы туда сходить.
– Мисс Лэнгли, – сказал он. – Сколько раз я должен напоминать вам, что вы еще не герцогиня? – С этими словами он подтолкнул ее внутрь кофейни.
Но от намерения научить мисс Лэнгли жить Тэтчеру пришлось отказаться сразу же, как только они вошли в полутемную кофейню. Помещение кофейни было узкое и длинное, и при виде женщины в этой чисто мужской среде обитания в комнате прекратились все разговоры и все глаза уставились на мисс Лэнгли. Тэтчер хотел было сразу же вытащить ее назад, потому что если сначала находиться там было слегка неприлично, то теперь стало абсолютно неприлично.
Но прежде чем он поймал ее за накидку, она торопливо шагнула в самый центр помещения, явно не понимая, что может стать причиной скандала. Владелец, высокий худой человек в тюрбане и широком одеянии, шагнул вперед, что-то говоря на своем родном языке и указывая длинным пальцем на дверь.
Тэтчер без переводчика догадался, что он говорит: «Уходите немедленно! Это заведение не для женщин».
Но он недооценил «континентального» обаяния мисс Фелисити. Она молитвенно сложила руки и низко поклонилась, произнеся приветствие, от которого владелец застыл на месте. Он неуверенно заговорил с ней, и она ответила несколькими словами на его родном языке, после чего поклонилась еще раз.
Хозяин некоторое время недоверчиво смотрел на нее, потом расплылся в улыбке, белые зубы блеснули в тусклом свете. Он поклонился и куда-то повел их, поворачиваясь на каждом шагу и снова заговаривая с ней, как будто не мог поверить, что он сажает за стол женщину, причем не просто женщину, а такую, которая говорит на его родном языке. Он усадил их за столик в уединенном уголке, который, как догадывался Тэтчер, был зарезервирован для его самых уважаемых клиентов.
Затем, после оживленной беседы с мисс Лэнгли, хозяин лично отправился на кухню, где принялся громко и возбужденно отдавать приказания своему помощнику.
– Могу ли я высказать предположение о том, что происходит? – спросил Тэтчер. – По-моему, либо вы заказали нам кофе, либо меня сейчас схватят и продадут какому-нибудь восточному султану.
Она уселась на место, сняла варежки и положила их на стол, поместив поверх них ридикюль.
– Я заказала кофе. Много ли можно выручить от продажи такого никудышного ливрейного лакея, как вы? Этим едва ли пополнишь нашу казну, так что овчинка выделки не стоит.
Тэтчер рассмеялся, высоко оценив ее остроумие. Это ему в ней очень нравилось. Едва ли она трусила перед дедушкой. Возможно, именно потому старик и остановил на ней свой выбор.
Тем временем Фелисити украдкой разглядывала других посетителей. На столах стояли ярко начищенные медные кофейники, рядом с ними – крошечные керамические пиалы.
– Здесь совсем как в константинопольской кофейне. Даже лучше, потому что мистер Муханнад, хозяин кофейни, получает зерна непосредственно от своего брата, торговца кофе. Его семья занимается этим бизнесом уже несколько поколений. У него есть еще брат, который живет в Париже, а еще один все еще находится в Каире.
Тэтчер покачал головой, пытаясь переварить всю эту информацию.
– Вы все это узнали всего за несколько мгновений разговора?
– Да. Он весьма общительный человек. – Она улыбнулась с довольным видом, а в голубых глазах, к которым он всегда был неравнодушен, вспыхнули радостные искорки. – Когда мы уезжали из Оттоманской империи, нянюшка Рана подарила каждой из нас по собственному кофейному прибору. Я помню, как однажды мы принимали королеву Неаполя с дочерьми и угостили их приготовленным по всем правилам турецким кофе. На следующий день королева, такая милая женщина, отправилась в доки и приказала какому-то торговцу, судно которого было готово к отплытию, купить ей, когда будет в Константинополе, настоящий турецкий кофейник.
Он рассмеялся и покачал головой.
– Что вас рассмешило? – спросила она.
– Вы так спокойно рассказали, что готовили кофе для неаполитанской королевы, как будто это обыденное явление для каждой английской мисс.
– С нами это случалось, – сказала она, надув губки.
– Не сердитесь, – попросил он. – Вы не хвастаетесь и не произносите имена знаменитых людей, чтобы произвести впечатление на окружающих. Нам, простым смертным, кажется особенно удивительным то, что это была просто ваша повседневная жизнь.
– Не уверена, что все было так уж увлекательно, – сказала она, пожав плечами. – Мне всегда хотелось, чтобы наше воспитание было несколько более… традиционным.
Он снова рассмеялся.
– Не думаю, что ваша жизнь когда-нибудь будет традиционной, мисс Лэнгли. Особенно пока с вами живет тетушка Минти.
Она аж застонала.
– Я надеялась, что вы не станете возвращаться к этой теме.
– Как же мне забыть об этом, если у меня в ушах до сих пор стоят вопли леди Ламби? Но я не понимаю одного: почему она живет с вами?
– Ах, я знаю, что у тетушки Минти есть небольшая проблема. – Она помолчала, потом, посмотрев ему в глаза, сказала: – Со штопкой, я хочу сказать.
– Небольшая проблема? Да из-за нее нас всех чуть было не отправили в Ньюгейтскую тюрьму! – Он наклонился к ней и, понизив голос, добавил: – Насколько я мог убедиться, вы тоже обладаете этим мастерством.
Она отмахнулась от него:
– В прошлое Рождество она научила нас этому ради развлечения. Для веселья у нас не было причин, и Талли решила, что, возможно, было бы забавно научиться этому мастерству.
– А почему Рождество было таким мрачным? – спросил он.
Она вздохнула:
– Летом умерла леди Колдекотт, наша опекунша, и мистер Эллиот, поверенный отца, стал совершенно невыносимым. Он хотел нанять для присмотра за нами какую-то старую драконшу. Мы, конечно, были решительно против, а тут как раз тетушке Минти потребовалось место, где она могла бы спокойно доживать свои дни. Нам, конечно, пришлось утаить от мистера Эллиота сведения о ее мании…