Прав был Темпл. Он сам создал эту проблему, не сказав ей правду.
Вернулась леди Рода.
– Мисс Лэнгли, пойдемте со мной сию же минуту, – приказала она. – Пока скандал, разразившийся здесь сегодня, не разросся до немыслимых масштабов.
– Тэтчер, я… – только и успела сказать Фелисити, прежде чем ее увели.
– До завтра, Фелисити, – прошептал он ей, окидывая взглядом изумленные лица присутствующих. Да, видимо, скандал будет знатный. Но она будет защищена его титулом и именем.
Естественно, при том условии, что она не проделает в нем дырку столь же мастерски, как сделала это с Дэшуэллом.
На следующий день Фелисити оделась особенно тщательно, чтобы присутствовать на инвеституре герцога Холлиндрейка. В записке, прибывшей рано утром, он приносил извинения за то, что не нашел ее на балу у Сетчфилдов, и приглашал вместе с сестрой и кузиной присутствовать на церемонии в палате лордов.
Это приглашение было равносильно объявлению о помолвке. Значит, герцог либо не слышал о вчерашнем скандале, либо… он не обращал на это внимания – настолько сильна была его любовь к ней.
Герцогиня Холлиндрейк. Ей будет принадлежать высокий титул, и она, Талли и Пиппин будут защищены от любого ущерба, который мог причинить вчерашний скандал их репутациям.
За ее спиной открылась дверь, и она оглянулась через плечо.
Там стояла кузина. Она была элегантно одета, но ужас прошлой ночи как бы застыл на ее лице, и она не произнесла ни слова с тех пор, как унесли Дэша.
– Пиппин, – прошептала Фелисити со слезами на глазах. – Я очень сожалею. Мне не следовало стрелять в него, но я испугалась за тебя. – Она подошла к кузине. – Ты любишь его, не так ли?
Пиппин кивнула и расплакалась. Девушки обнялись и заплакали вместе.
К ним подбежала Талли и, с одного взгляда оценив ситуацию, воскликнула:
– Странный сегодня день! Кажется, я здесь единственное спокойное, уравновешенное существо.
Фелисити и Пиппин утерли слезы и нашли в себе силы улыбнуться шутке Талли.
– Вот так-то лучше, – сказала она им. – Рада видеть, что вы обе взялись за ум. Ишь чего придумала, Герцогиня! Стрелять в пирата Пиппин! Тем более промазать! Но по крайней мере он жив, и это хорошая новость.
– Жив? – воскликнула Пиппин, прикрывая руками рот.
– Да. Джек только что заходил, чтобы сказать об этом тебе. Он хотел видеть вас обеих, но я его прогнала. Превратившись в респектабельного человека, он стал просто невыносим.
– Спасибо, – сказала Фелисити. Меньше всего она нуждалась сейчас в назиданиях Джека по поводу ее вчерашнего поведения. Проклятие, нет ничего хуже перевоспитавшегося повесы! Разве что повеса в лакейской ливрее…
Талли, взяв с туалетного столика ручное зеркало, поднесла его к их физиономиям.
– Взгляните на себя! Глаза красные, я уж не говорю о носах! Пожалуй, даже у Джамиллы не хватит красок и пудры, чтобы привести вас в порядок.
– Силы небесные, я действительно выгляжу как пугало, – призналась Фелисити.
– Да уж, а карета ждет внизу, – сказала Талли. – Ты уверена, что хочешь пойти?
– Да, – ответила Фелисити. Теперь, когда она и Пиппин оказались в центре скандала, единственной возможностью для них реабилитировать себя в высшем обществе был ее брак с герцогом. Другой возможности она не видела, хотя при этой мысли у нее разрывалось сердце.
Наклонившись к сестре, Талли пристально вгляделась в ее отражение в зеркале.
– Мне кажется, Герцогиня, ты нынче утром выглядишь как-то странно. По-другому. Не могу понять, в чем тут дело, но по-другому.
– Она влюблена, – сказала за их спинами Пиппин. Талли, круто повернувшись, взглянула на кузину, потом перевела взгляд на сестру.
– Это правда?
Фелисити кивнула и, не сдержавшись, снова расплакалась.
– Боже, что со мной произошло? Я стала ужасной плаксой! – Она взяла уже мокрый носовой платок, который дала ей Пиппин, и промокнула слезы. – Я была всегда такой разумной, соблюдала все правила приличия… а теперь я скомпрометирована.
Пиппин и Талли удивленно отступили на шаг.
– Правда?
Фелисити взглянула на них:
– Похоже, вы радуетесь этому? Это катастрофа. Я люблю Тэтчера, а обещана Холлиндрейку.
– Но ведь ты не помолвлена по-настоящему, – напомнила Талли.
– Я почти помолвлена, – всхлипнула Фелисити. – И теперь должна выйти за него замуж, иначе наши репутации будут испорчены навсегда!
– Ах, Фелисити, ты слишком переутомилась. Это всего лишь какой-то маленький скандальчик, а мы как-никак Лэнгли. От нас, я уверена, скандальчика ожидать можно.
– Не утешай меня, Талли. Мы скомпрометированы. И все потому, что я полюбила нашего лакея. – Наконец-то она сказала это вслух.
Она с удивлением отметила, что Земля из-за этого не перестала вращаться.
Она любит Тэтчера. Да, черт возьми, она его любит!
– Ты его любишь? – прошептала Пиппин.
Фелисити взглянула на свои руки, где когда-то надеялась носить огромное кольцо и где теперь мечтала увидеть простенькое обручальное золотое колечко, лишь бы оно означало, что она проведет с ним всю оставшуюся жизнь.
– Ты действительно любишь его, Герцогиня? – спросила Талли.
Что еще она могла ответить на этот вопрос?
– Да. Да. Да, люблю.
– Но ведь это чудесно, Фелисити! – улыбнулась Пиппин.
– Ты так думаешь? – переспросила Фелисити. Талли и Пиппин одновременно кивнули.
– Помнишь, что говорила нам нянюшка Рейна? Она говорила: «Всегда следуйте велениям своего сердца». Так что, Фелисити, делай так, как подсказывает тебе твое сердце, и не ошибешься.
– Все складывается великолепно, – сказала Талли. – Ты должна сказать ему об этом. Только теперь придется подождать до конца церемонии.
Часы на каминной полке пробили час.
Она вспомнила слова Тэтчера, сказанные им вчера: «В полдень, мадам. Жди меня там. Потому что потом я уже никогда больше не предложу тебе выйти замуж».
В полдень? Силы небесные! Было уже четверть первого. Она надеялась лишь, что он немного опоздает. Он вечно немного опаздывал, так что, возможно, простит ее за отсутствие пунктуальности. Он должен простить.
Фелисити развила бурную деятельность. Она заметалась по комнате, схватила свой чемоданчик, бросила туда смену нижнего белья, чулки и щетку для волос. Чуть помедлив, сунула туда же «Холостяцкую хронику» и взяла накидку, шляпку и перчатки.
– Экипаж Холлиндрейка все еще стоит перед входом? – спросила она.