– Г-господи, нет. – Эммелин охватило замешательство, и, резко остановившись, она в ужасе посмотрела на освещённый особняк впереди. Все, связанное с этим процессом, было окутано тайной, вмешиваться в которую у неё не было желания – даже ради лучшей подруги.
Но было уже поздно отступать. Дверь распахнулась, когда они ещё даже не дошли до ступеней, ведущих в дом, и небритый, обезумевший Роулинз бросился к ним навстречу.
– Леди Седжуик, как вы вовремя! Я думал… я боялся… А теперь вы здесь, с моей Мальвиной, благослови вас Господь. – Лорд Роулинз сжал ей руки и, прежде чем Эммелин смогла что-либо возразить, повёл её вверх по лестнице.
В холле собрались все слуги, и Эммелин подумала, что никогда ещё не видела одновременно столько мрачных лиц.
Наверху раздался жуткий крик, полный муки и боли, который чуть не разорвал ей сердце. Она прежде уже слышала подобный крик – так кричала её мать – и знала, что они предвещают только один исход.
Паника охватила Эммелин, Скрутила в узел внутренности. Она не сможет смотреть, как умирает единственная подруга, которая когда-либо у неё была. Но, повернувшись, Эммелин наткнулась на Седжуика, и его руки сомкнулись вокруг неё, словно стены крепости.
– Я не могу этого сделать, – запинаясь пробормотала Эммелин. – Что, если она…
С верхнего этажа донёсся ещё один крик, высокий и пронзительный, который мог бы рассечь даже окаменевшее сердце. Одна из служанок не выдержала и разрыдалась.
– Нужно быть храброй. – Взяв Эммелин за плечи, Седжуик слегка встряхнул её. – Эммелин, вы самая смелая женщина из всех, кого я знаю. – Он увлёк её в нишу и шепнул на ухо: – Ей-богу, вы же были ранены.
– Да, но я плохо помню, что тогда происходило.
– Возможно, но подумайте: сегодня вы скрестили мечи с леди Оксли и одержали победу. Что такое рождение ребёнка по сравнению с подобной храбростью?
– Это слова человека, который никогда не сталкивался с таким испытанием.
– С каким – с леди Оксли или с рождением ребёнка?
– Ни с тем, ни с другим, – напомнила Эммелин.
– Возможно, но это не означает, что я не могу восхищаться женщиной, которая, как мне известно, не побоится бросить вызов дракону или дьяволу. – Наклонившись, Алекс поцеловал её в лоб. – Эммелин, помочь можете только вы. Я это знаю, и леди Роулинз, очевидно, тоже, поэтому идите и помогите своей подруге. Она нуждается в вас больше, чем другие люди, которым вы помогали щедро и добровольно.
Почему, чёрт побери, он настаивает, напоминая ей, что такое долг и честь? Она многим обязана Мальвине, и, если хочет чем-то гордиться в своей растраченной попусту жизни, она обязана помочь своей подруге.
И, постаравшись собрать всю храбрость, которой, по мнению Седжуика, у неё было в избытке, Эммелин пошла вверх по лестнице.
– Хотите выпить? – предложил Седжуик, когда они с Роулинзом удалились в библиотеку виконта дожидаться исхода событий.
Роулинз кивнул.
Они вращались в разных кругах. Роулинз, как наследник графства Тоттли, был надменным и чопорным. Он считал, что занимает в свете более высокое положение, чем Седжуик, простой барон. Однако взъерошенный мужчина, сидевший напротив Седжуика, сейчас мало походил на блистательного, элегантного виконта.
В тот момент, когда Алекс подал ему бокал, ещё один крик сверху прорезал ночь, и мужчина, вздрогнув, одним глотком проглотил бренди.
– Чем я виноват? Я не знал, что все может так кончиться. – Роулинз, во многом к досаде Алекса, принял его молчание за разрешение продолжать. – В Мальвине вся моя жизнь. Она самая замечательная женщина в Англии. Господи, я не хочу, чтобы она умерла. Знаете, я люблю её.
Алекс постарался скрыть, что изумлён этим взрывом чувств. Безусловно, виконт Роулинз и его жена подходили друг другу и были заметной парой, но Алекс и не подозревал, что это был брак по любви. Он, как и все в городе, полагал, что Роулинз женился на искренней, импульсивной Мальвине Хенли из-за её десяти тысяч годового дохода. Но чтобы по любви?!
– Да, по вашему лицу я вижу, что вы мне не верите. Никто не верит. Мальвина – лучшая из всех женщин, которых я когда-либо встречал. О, не поймите меня неправильно, она не из тех женщин, с которыми легко жить, но в ней есть что-то, что невозможно описать словами, что сводит меня с ума и пробуждает во мне стремление стать лучше. – Замолчав, он отвернулся, и Алекс внезапно заметил, что мужчина опустил голову, чтобы скрыть слезы, а его плечи вздрагивают. – Я так люблю её, – удалось произнести Роулинзу спустя несколько минут. – Но вам это, должно быть, известно – ведь вы женились по той же причине.
– П-по той же? – заикаясь, спросил Алекс.
– По любви, – как само собой разумеющееся, ответил Роулинз, словно причисляя Алекса к некоему тайному обществу избранных. – Этого не нужно стыдиться. Судьба подарила нам редкий подарок – жену, которую любишь всем сердцем. По-настоящему печально, что многие считают преступлением, когда кто-то любит свою жену. Очень жаль их, не правда ли?
Алекс только кивнул, не зная, что ответить. Рассказать Роулинзу правду – что Эммелин ему не жена и что он не влюблён?
Налив себе ещё бокал, виконт передал графин Алексу. Седжуик хотел сказать, что, по его мнению, продолжать пить – это не лучшая идея, потому что спиртное подрывает устои хороших манер, что недопустимо обсуждать такие темы. Но в то же время в Алексе проснулось любопытство: Роулинз любит Мальвину? Этот вечер, начавшийся с разоблачения, привёл его к поразительному открытию.
Наверху раздался ещё один отчаянный крик, перешедший вдолгий, полный боли вой, который, казалось, разорвал ночь. Алекс не завидовал Эммелин, находившейся рядом с Мальвиной, и то, что она согласилась на это, многое сказало о её характере. Он сомневался, что смог бы в такой ситуации набраться мужества, но, возможно, оно было присуще лишь женщинам, а мужчинам оставалось только восхищаться ими и завидовать. Именно на долю женщин выпало одно из самых главных событий в жизни – производить на свет детей.
Осушив бокал, виконт снова налил бренди Алексу, а потом и себе.
Алекс смотрел на бокал с янтарной жидкостью, кружащейся в стекле, как туман вечности, полный тайн и обещаний. Крики следовали один за другим все чаще, и Алекс решил, что ещё один бокал совсем не помешает – чтобы притупить сознание.
– Как можно такое пережить? – пробормотал Роулинз.
– Я как раз подумал то же самое. – Алекс понял, что, вероятно, выразился не совсем удачно, когда виконт с тревогой взглянул на него широко открытыми глазами. – Я хочу сказать, ваша жена обладает огромной волей к жизни, так что надеюсь, что она справится.
– Наступит время, и вы меня поймёте, – сказал Роулинз, ухватившись за поддержку Алекса, как за спасательный круг. – Тоже будете метаться, ожидая появления ребёнка.
Алекс покачал головой.
– Не думаю, что это произойдёт…