— Благодетель! — Я щедро плеснул ему в стаканчик коньяку. — Завтра же договорчик завезу!..
Но наутро с договором не получилось. Едва я, проводив Лену на службу, приступил к привычной утренней разминке, выполняя малый дыхательный комплекс тайцзи, ожил мобильник. Я взглянул на экран и, чертыхнувшись, прервал занятие. Если подполковник Ракитин звонит в такую рань, значит, случилось нечто из ряда вон.
— Привет, Олежек! — бодро сказал я.
— Привет, лежебока!
Если подполковник Ракитин звонит рано утром да еще при этом шутит, значит, случилось не из ряда вон, а нечто совсем хреновое.
— Ну, что у нас плохого?
— Надеюсь, Димыч, ты ничем этаким не занят?
— До пятницы я совершенно свободен. — Я вздохнул. — Куда ехать, Олежек?
— Дуй прямо в аэропорт. К гостинице. — Ракитин вернулся к своей обычной манере разговора. — Встретимся там через сорок минут.
Отбой. В этом весь Олег.
— Мне только собираться минут десять, — сказал я потухшему экрану мобильника. — А еще из города выбраться надо…
Конечно, я опоздал на четверть часа. Когда припарковался напротив крыльца гостиницы, то сразу увидел на нем массивную фигуру, затянутую во всепогодную черную кожаную куртку. Сержант Бульба, как всегда, бдил на посту.
— Здоровэньки булы, Стэпан Мыкытовыч, — произнес я с самой серьезной миной, на какую был способен. — Як життя?
— Погано, — хмуро ответствовал наш неисправимый хохол. — Сало е, горилкы нэма.
— О, шо ж так? Грабижникы видбралы?
— Ни. Москалы клятые усе випилы…
Тут мы оба с ним расхохотались. Могучий сержант все же научился за пять с лишним лет нашего знакомства не обижаться на мои подколки и даже достойно на них отвечать.
— Проходите, Дмитрий Алексеевич, — почти без акцента сказал Степан. — Господин подполковник уже здесь. Поднимайтесь на второй этаж — там сами увидите.
Я прошел в вестибюль гостиницы. Если снаружи здание выглядело весьма почтенно, то внутри оно оказалось просто старым. На мгновение у меня даже возникло ощущение временн о го переноса — будто шаг через дверь оказался шагом сквозь десятилетия. Лет этак на сорок в прошлое. Выщербленный мраморный пол, зашорканные диваны, рассохшиеся деревянные панели стен. За стойкой администратора — толстая тетка в синей униформе лузгает семечки и косит одним глазом в угол, где бормочет маленький, тоже старый, телевизор «Панасоник».
Я благоразумно не стал искать лифт, справедливо сочтя его неработающим, и направился сразу к лестнице.
— Молодой человек, — визгливо донеслось из-за спины, — вы к кому и по какому делу?
— По служебному! — важно бросил я через плечо, для пущей убедительности взмахнув рукой, словно показывал удостоверение.
Сменилась целая эпоха, а порядки и привычки остались прежними. Войти и уж тем более выйти из режимного учреждения, каковыми всегда являлись гостиницы, например, и сегодня не составляет никакого труда. Вошел, грохнул кого-нибудь и вышел. И даже свидетелей не найти. Как правило, никто ничего не видел и не слышал.
На площадке второго этажа меня встретил еще один сержант, из новеньких.
— Вы куда, гражданин? — пресек он мою попытку просочиться в коридор. — Вы здесь живете?
— Нет, господин полицейский, я здесь работаю.
Не люблю предъявлять документы и всегда стараюсь избежать этой процедуры. Кто-то может счесть меня параноиком, но мне кажется, что это унизительно. В данном же случае пришлось вытащить удостоверение частного сыщика, которое, впрочем, не произвело никакого впечатления на сержанта.
— На этаже работает оперативная группа из областного управления. Вам здесь делать нечего, господин детектив, — холодно сообщил он.
— Что, когда и где мне делать я решаю сам, сержант, — с трудом сдерживаясь, ответил я. Хотя прекрасно понимал, что неправ. — Меня ждет подполковник Ракитин.
— У меня нет никаких указаний на ваш счет, — уперся этот служака. — Немедленно покиньте зону ответственности криминальной полиции!
— Ну, парень, сам напросился, — выдохнул я и привычным усилием воли вошел в «темп».
На самом деле это упоительное состояние, хотя и небезопасное для здоровья. Все реакции скачком ускоряются в несколько раз, органы и системы организма переходят в режим «форсажа», за секунды сжигая энергозапас, рассчитанный на минуты и даже часы. Расплатой за «темп» обычно бывает гипогликемический шок и кислородная интоксикация мышечной и нервной систем. Тело превращается в деревянную чушку, а мозг впадает в состояние «бамбука», неспособный к решению самых простых задач, вплоть до физиологических. Но это всё происходит, если не знать, как и сколько использовать «темп». Я знал, будучи мастером русбоя — «барсом».
Войдя в «темп», я шагнул к сержанту, вынул из его кобуры «макаров» и засунул пистолет в шкаф с пожарным гидрантом. Затем снял с почти неподвижного полицейского фуражку и надел обратно, только козырьком назад, а в довершение пристегнул парня за запястье его же наручниками к ручке коридорной двери. Удовлетворив собственное самолюбие, я шагнул в коридор с гостиничными номерами и вышел из «темпа».
— А-а! — догнал меня испуганный вопль бедного сержанта.
Я не стал оборачиваться и двинулся дальше, сосредоточившись на восстановлении сердцебиения и дыхания после «форсажа». Из дверей номера в конце коридора высунулась знакомая вихрастая голова.
— В чем дело, Акимов? — грозно крикнул капитан Павел Велесов. — Привет, Дмитрий, — добавил он тоном ниже, увидев меня.
— А-а… Об-боротень, товарищ ка-капитан, — сипло откликнулся пострадавший сержант. — Держите его! — снова взвыл он, тыча в меня свободной рукой.
— Что ты там дергаешься, Акимов? — Велесов вышел в коридор и разглядел наконец незавидное положение коллеги.
— Он мне нагрубил, — сообщил я, пожимая капитану руку.
— Черт, Котов… — Павел с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. — Уйди с глаз моих! Кстати, где ключи от браслетов?
— У него в нагрудном кармане.
Велесов, фыркая, отправился освобождать вконец ошалевшего сержанта, а я вошел в номер. Стандартный двухместный «гестхауз» с крохотным санузлом, телевизором, холодильником и двумя продавленными кроватями. На одной из них сейчас лежал навзничь, разбросав руки, молодой парень восточной наружности. Он был почти голым, в одних плавках и майке, а на лице его застыло выражение смертельного ужаса. На соседней кровати сидел лейтенант из оперативной группы и что-то писал в блокноте на колене. Ракитин стоял у окна и курил в открытую форточку. А эксперт-криминалист Данила Седых колдовал со своим навороченным кейсом-лабораторией в изголовье трупа.
— Доброе утро, — поздоровался я.
— Не смешно, — отреагировал Олег. — Вот полюбуйся, кажется, по твоей части есть кое-что.