«Да не смотри ты, капитан, на мышку так строго, — мысленно приказала ему Лидочка. — Человеку и без тебя тошно. Смотри, у нее следы слез на щеках».
— Я была там, на даче, — сказала Марина, словно решила наконец-то сознаться в страшном преступлении. — В последний вечер его жизни.
— Очень интересно, — согласился Толик. — Может быть, мне придется с вами побеседовать. Как вас найти?
Марина остановилась, достала из висевшей через плечо сумки маленький кошелек с визитными карточками. Марина, в отличие от Лидочки, была цивилизованным человеком. Она протянула Толику визитную карточку с золотым обрезом.
— Спасибо, — сказал Толик. Его мнение о Марине резко выросло, а в голосе вдруг прозвучали виноватые нотки: — Я все собираюсь карточки заказать и даже начальнику говорил. Очень современно.
— А они помирятся, — сказал Толик, неопределенно кивнув вперед, куда удалились остальные.
— Если они ссорились, — ответила Лидочка.
— Если не ссорились, незачем ему было на дачу лезть и притом таиться. Ну, подумайте, Лидия Кирилловна.
Лидия Кирилловна не ответила, признала правоту капитана.
Они дошли до ворот. Там стояли две кучки людей. Та, что окружала Лизу, была многочисленной.
Нина стояла ближе, и Лидочка подошла к ней попрощаться.
— Я не приглашаю на поминки, — сказала Нина. — Я не признаю этих варварских обрядов. Умер человек и умер. Главнее — наказать виновного.
Она посмотрела на остановившегося в стороне Толика, словно угадала в нем вершителя правосудия. Толик послушно кивнул.
— Кстати, — продолжила Нина и сделала знак рукой, как бы щелкнув пальцами, но в самом деле не щелкнув. Молодой человек в очках и модном черном костюме, стоявший частью фона за ее спиной, сделал шаг вперед и передал Нине большой пластиковый пакет. Пакет был тяжелый.
— Передайте, пожалуйста, этой… — имени «этой» Нина выговорить не могла. И никогда не выговорит.
— Я передам, — сказал Толик, протягивая руки.
— Я была на квартире у Сергея, там всякие вещи, которые мне не нужны, — продолжала Нина. — Они не имеют ко мне отношения.
Нина повернулась и ушла. За ней последовала группа ее родственников и друзей. Среди них, наверное, были и родственники Сергея, хотя он никогда Лидочке о них не говорил. Впрочем, жили они не в Москве — Сергей был родом откуда-то издалека.
Теперь пришла пора переходить к другой группе. Оттуда ревниво наблюдали за общением Лидочки с Ниной и ждали.
— Это вам, Лиза, — сказала Лидочка, она давно не видела Лизу, но та почти не изменилась. Такая же цыганистая, кареглазая соблазнительница, которая сбила с пути истинного немало мужчин, но своего счастья так и не отыскала. Теперь уж вряд ли отыщет.
— Что это? — Лиза не решалась взять пакет у Толика, словно в нем могла таиться бомба.
— Ничего, — сказал за Лидочку Толик. — Я посмотрел. Я так думаю, что это ваша переписка и всякие сувениры, которые Нина Абрамовна собрала и не стала выбрасывать. Наверно, вам это интереснее. Честно говоря, я от нее этого не ожидал. Редкая жена, даже бывшая, стала бы думать о вас.
Резким движением Лиза вырвала у Толика пакет. Лидочка сообразила, что Лиза считает Толика спутником Лидочки или Марины, которая остановилась в шаге позади.
— Это милиционер, Анатолий Васильевич, — объявила Даша. — Я вчера у него на допросе была.
— Вот это да! И никто мне ни слова, — почему-то обиделась Лидочка. Хотя капитан милиции имел полное право выбирать себе собеседников, не советуясь с Лидочкой.
— Вам было не до этого, — сказала Даша.
Лидочка поняла, что Даша уже взяла себя в руки и теперь будет утешительницей и поддержкой матери. Лиза же полностью расклеилась, руки ее дрожали, она никак не могла сообразить, что же делать дальше, кажется, она даже забыла о пакете… Нет, не забыла. Лиза вдруг обернулась к дочери и спросила:
— Я пойду скажу ей спасибо, хорошо?
— Ты ей скажешь спасибо по телефону, завтра, если она захочет с тобой говорить, — разумно ответила Даша.
— Правильно, — тихо заметил Толик. — Нина Абрамовна человек интересных решений.
Лидочка поняла, что он косвенно обвиняет Нину в возможном убийстве Сергея. Ничего подобного Толик, конечно же, не сказал, но Лидочка именно так его поняла.
Даша произнесла слова, которые должна была сказать ее мать.
— Попрошу вас к нам, — сказала она. — Будем рады, если помянете с нами Сергея Романовича.
И тут Лидочка сообразила, что они стоят в окружении дюжины или более людей, ожидающих приглашения. Так как автобус заказывала Нина, все пошли к машинам на стоянке.
— Ты поедешь? — спросила Марина.
— Да.
— А я не поеду.
— Почему?
— Я никогда ее раньше не видела, для меня это чужой дом… и даже как-то нехорошо, что я приду в чужой дом, а я чужой человек…
— В такой день не бывает чужих, — заметила Лидочка.
— Я себя буду чувствовать чужой. И не уговаривай меня. Мне надо побыть одной, честное слово… Я ведь еще не смирилась с этой потерей.
Марина пошла к автобусу. Остальные расселись по машинам, еле поместились. Толик оказался с Лидочкой в одной машине. Он твердо вознамерился присутствовать на поминках.
Он сидел рядом с Лидочкой, локоть упирался ей в бок. Лидочка тихо спросила его:
— А вам можно, Анатолий Васильевич?
— Не понял вашего вопроса, — вежливо прошептал в ответ капитан.
От его костюма попахивало нафталином и пылью. Видно, его редко вытаскивали из шкафа.
— Вы же находитесь при исполнении, а едете в гости.
— Я не еду в гости, — строго поправил Лидочку милиционер. — Во-первых, просто хочу посидеть, отметить память о хорошем человеке. Я же его знал, мы с ним встречались, разговаривали. Я к Ольге часто захожу, вот и познакомились. Я Сергея Романовича очень уважал. У меня есть его книга с дарственной надписью.
— Чего же вы мне раньше не сказали!
— Почему я должен все вам говорить? — удивился капитан. — Я вам расскажу, а вы с ума сойдете от удивления.
— Простите, вы правы, — согласилась с ним Лидочка.
— А во-вторых, — продолжал шептать ей на ухо капитан, — я нахожусь на работе, я наблюдаю. Мне люди интересны. Это дело, скажу вам, не такое простое, как вам кажется.
— Мне оно и не кажется простым.
— Тем более, мне нужно на людей посмотреть в другой обстановке, может, они раскроются.
— А пить будете?
— Пить не буду. Одну рюмку за память Сергея Романовича.
Лидочка вдруг сообразила, как молод ее собеседник. То есть она знала об этом и раньше, но иногда, как сейчас, его молодость бросалась в глаза. Бывают такие мальчики, чрезмерно серьезные, прямо маленькие дедушки. И рассуждают, и спорят, как взрослые. А потом, когда никого рядом нет, начинают прыгать или кувыркаться через голову.