— Может, это не Славик? — спросила Иришка. — Может, Сашок?
— Какой еще Сашок, нет у нас Сашка, — ответил Василий. — Да не приставайте вы ко мне! Ну что привязались? Он мне сказал, что он Славик, я и сказал: ну как, Славик, куда ты делся?
Валентина сказала:
— Пошли, Василек, к себе, тебе волноваться нельзя.
Василий подчинился. Он ушел в свою комнату, ворча:
— А я что, нанимался, что ли? Он говорит — Славик, а я что? Я говорю, ты где, Славик?
Иришка стояла посреди прихожей, сжав кулачки. Роберт сделал шаг вперед и обнял ее за плечи.
— Это они подстроили звонок, — сказала Иришка, поглядев наверх. — И ловко рассчитали, чтобы этот идиот подошел. Ловко рассчитали.
— Пойдем, Ирина, — сказал Роберт. — Пойдем к нам. Тебе плохо здесь оставаться.
— Я ее убью, — сказала Иришка. — Если что-то с папой, я ее убью!
— И не думай! — раздалось сверху. Значит, Алла не ушла к себе, а стояла на лестничной площадке и слушала разговор. — Руки коротки!
— Как змею раздавлю!
Было страшно и неприятно видеть, как ненависть искажает лицо девушки. Она была совсем некрасивой сейчас: глаза закрыты, по щекам текут слезы, рот кривится.
— Уведи Ирину, — приказала Роберту Лидочка.
— Пошли, — сказал тот. — Посидишь у нас.
Иришка пошла к двери. Она повторяла, как заклинание, только для себя самой:
— Я ее убью. Я ее убью. Мне не жалко.
Лидочка поднялась к себе. На лестнице она столкнулась с Аллой, которая собралась из дома.
— Это вы подстроили звонок? — спросила Лидочка.
— Чего дурью маешься! — сердито откликнулась Алла. — Больше нечем заняться? Сил с вами никаких не осталось! Одни нервы. Скорее бы все это кончалось!
— Разве это от Иришки зависит?
— А пошла ты…
Алла выбежала из дома. Ей тоже здесь было страшно.
Лидочка, которая купила в городе мороженых биточков и чипсов, пошла на кухню.
Она купила еды на несколько человек — мало ли кто окажется голодным в этом неладном доме.
И оказалась права.
Когда запах жареного распространился по дому, из своей комнаты осторожно выползли барсуки — Кошки.
— И что у нас сегодня на ужин? — ласково пропела Валентина.
— Садитесь, сейчас будет готово.
— Василек, — приказала Валентина. — Посоответствуй Лидочке.
Василий сразу понял и вернулся через две минуты с недопитой бутылкой горилки и со шматом сала, завернутым в газету. Это была большая жертва и говорила о том, что Лидочка осталась единственной надеждой и опорой для краснодарских родственников.
— Я тебя не опасаюсь, — подтвердила предположение Лидочки Валентина, разложив газету на столе и стругая сало.
Василий поставил на стол бокалы и тут же, спеша, разлил по ним горилку — себе побольше, женщинам куда меньше. Ухмыльнувшись по-кошачьи, он сообщил:
— Алкоголь — вещь вредная, женскому организму противопоказана.
Он выпил, не закусывая, и сразу же налил себе еще, уверенный в том, что Валентине сейчас не до него и она на радостях и от облегчения, что Алла ушла, а Славик вроде бы нашелся, ругать его не станет.
— А мы, Лидок, — сказала Валентина, — все равно сбежим. Может, завтра и сбежим. Мы умнее стали. На ошибках учатся, правда?
— Не будете ждать аэрофлотовского рейса? — догадалась Лидочка.
— Они за нами разок сбегали, а второй раз не побегут.
Лидочка не могла с ними спорить — Кошки жили надеждой на бегство. И с ней были доверчивы и открыты.
— Вот ты скажи, — заговорил Василек, — на что людям гроши?
— И я говорю, — подхватила Валентина. — Нам же много не надо. По гостинцу внучатам и главное, чтобы дома оказаться.
— На своей постели, — объяснил Василий. — У меня этот империализм в печенках сидит.
* * *
Алла пришла поздно. Лидочка не спала, читала. Завтра воскресенье, святой день в Англии. Никто ничего делать не будет. А в понедельник все это кончится. Плохо ли, хорошо, но кончится. Лидочка в том не сомневалась.
Алла что-то говорила в дверях Геннадию, который, видно, ее провожал. Потом она постучала к Кошкам. Из-за двери откликнулись.
Дом был старый, каменный, тем не менее он был открыт для звуков, стены их не задерживали.
Поговорив с Кошками, Алла стала подниматься к себе. Поднималась она медленно, что-то бормотала себе под нос. Остановившись под дверью Лидочкиной комнаты, Алла спросила:
— Ты здесь?
Помолчала.
— Не скрывайся. Я все знаю. Ты там сидишь.
Но, видно, полной уверенности не было.
Неожиданно Алла толкнула дверь, и та растворилась.
— Книжечки читаешь? Люди переживают, а ты читаешь?
Алла была сильно пьяна и зла на весь мир.
— А где моя доченька?
Лидочка не ответила.
— Где Ирка, я спрашиваю? У хахаля своего?
— Закройте дверь, — сказала Лидочка. — Надоело.
— Я до тебя еще доберусь… дерьмократия!
Это было самое ненавистное слово.
Дверь Алла закрывать не стала, а пошла к Иришкиной комнате. Лидочка услышала стук. Потом еще сильнее.
— Ты дома или как?
Алла ударила в дверь кулаком. Видно, ничего не получилось. Алла повернулась к двери спиной — Лидочке это было видно через незакрытую дверь — и стала бить по филенке каблуком. И вдруг — никто этого не ожидал — дверь растворилась, и Алла почти упала внутрь. Иришка сильно толкнула Аллу в спину, та качнулась вперед, схватилась за перила и чуть не загремела вниз.
— Еще сунешься, — сказала Иришка, стоя в дверях, — убью. Я тебя уничтожу, как гниду!
Алла стала подниматься и разворачиваться. Лидочка увидела, что она снимает туфлю и замахивается острым каблуком на Иришку.
Лидочка взлетела с постели и кинулась на лестницу.
Но ее вмешательство не потребовалось.
Иришка была вдвое моложе и абсолютно трезва. Она легко уклонилась от удара, выхватила оружие Аллы и швырнула туфлю вниз. Туфля ударилась о стенку и полетела вниз в прихожую.
Алла и Иришка стояли, глядя друг на дружку. Сбоку в стороне замерла Лидочка, сжав в руке книгу.
— Тебе не жить, — прошипела Алла.
— Это еще вопрос, — ответила Иришка.
Лидочка ступила вперед.
— Хватит, — сказала она. — Это никому ничего не даст.