— Почему-то остальных это не очень-то заботит.
— Да, — согласилась Эйли. — Но они простые люди, а меня обязывает благородство происхождения.
Батен опустил уже было поднесенную ко рту ложку и поглядел на девочку. Что-то новенькое.
— В Таласе есть дворянство? — осторожно поинтересовался он. Конечно, он знал ответ. Ни одно государство не может существовать без благородного сословия, без аристократии. Но ему как-то в голову не приходило, что здешние аристократы могут посылать своих детей на ушки. Впрочем, если вспомнить его житье до ссылки… Но ведь она совсем девчонка. Или тоже за какие-нибудь спаленные штаны?..
Эйли ответила как всегда просто:
— Конечно, есть. Не совсем только такое, как у вас. Не только потомственное. И у нас нет наследственного права.
— А княгиня? — удивился Батен. — Ведь она правит Таласом?
— Ты думаешь, ей бы подчинялись, если б не уважали? — Эйли странно вздохнула. — Титул, все равно — наследственный или приобретенный, надо постоянно подтверждать делом. У нас мало кто приобретает власть по наследству. Деньги — да, но не власть.
— Ты, похоже, много знаешь об этом, — спросил Батен.
— Мне приходится это учить, — вновь вздохнула Эйли. — И историю, и логику, и географию… Я так рада, что меня на ушки отослали — хоть какое-то удовольствие в жизни.
— А тебя-то сюда за что? Натворила небось чего-нибудь?
— Не-а, — беспечно ответила Эйли, — ни за что. Просто мама решила, что мне будет полезно поработать среди простых людей и своими руками заработать какие-нибудь деньги. Она предложила мне на выбор огороды, заготовку морской капусты и ушки, и я, конечно, выбрала ушки.
— Почему? — честно удивился Батен.
— Здесь интересно! — с воодушевлением воскликнула Эйли. Батен с сомнением оглядел даль, до самого горизонта расчерченную ушными садками.
— Ты вот тоже интересный, — продолжала Эйли. — Мне повезло, что здесь оказался ты. Знаешь, у нас так редко появляются люди с Плато. Я, правда, видала одного, но это был ужасно дурной человек. Он говорил такие вещи про вас, что мама запретила мне слушать. Его потом отправили за Столбы. Он был убийца. Он затевал драки и однажды убил двух человек.
Батен хотел расспросить, какое положение занимают родители Эйли, но она вдруг повернулась к нему с широко раскрытыми глазами:
— Скажи, а правда, что в Империи есть тысячи людей, работа которых состоит в том, чтобы убивать других людей? И Император выдает им специальную одежду, и оружие, и еду, и деньги?
Батен нахмурился.
— Да, — сказал он. — Правда. Император имеет большую армию.
— Вот странно! — воскликнула Эйли. — А у нас нельзя убивать. У нас убийц отправляют за Столбы. А ты видал этих людей? Они страшные?
Прежде чем ответить, Батен помолчал.
— У нас тоже нельзя убивать людей, — наконец выговорил он. — Но армия — это не убийцы. Армия нужна, чтобы защищать Империю от ее врагов. От тех, кто приходит, чтобы убивать и грабить. — Он опять замолчал. Ему и самому не очень верилось в то, что он сказал. — Я и сам был офицером, — выдавил он все-таки из себя. Она его поняла не сразу.
— Значит, — спросила она с ужасом, — ты тоже убивал людей?
— Да, — ответил Батен. — Я бывал на войне.
Эйли инстинктивно отодвинулась.
— Что, страшно? — Батен грустно усмехнулся. Она еще немного отодвинулась и встала на ноги.
— Да, — сказала она. — А ты так похож на хорошего человека…
В Таласе не убивают.
В Таласе не одобряют убийства.
В Таласе не одобрили бы даже охоту, которой развлекается благородное сословие в Империи: баловство, а не добыча продовольствия.
При этом в Таласе не голодают.
Просто в Таласе постоянно не хватает рабочих рук. Здесь не уважают праздных. Может быть, потому имперцы презирают таласских нобилей, что они пропахли рыбьим жиром как простолюдины и не мыслят себе жизни без работы?
Таласская княгиня Сагитта действительно управляет страной, а не передоверила бразды правления канцлеру или председателю Совета Гильдеров (Большого Кабинета, по-здешнему). Таласские нобили действительно вмешиваются в действия гильдий, а таласские гильдеры действительно вмешиваются в политику, и пока от этого взаимного вмешательства была только польза.
Талас богат. Таласу завидуют. Завидует сама Империя.
И ничего не может поделать.
Его богатство — в рыбе, в огородах, в черном горном (минеральном) масле, которое сочится из земли за Столбами, в самих Отмелях, где растет розовый и желтый жемчуг, в изобилии пресной воды, без которой этот край превратился бы в безлюдную пустыню.
А морской шелк — это не богатство, это — основа Таласа; без него жизнь в Таласе была бы совсем другой, не такой.
Морской шелк — материал уникальный в своей универсальности. Это не только невесомая и очень прочная, практически вечная одежда. Это бегущий такелаж на Стене, на Отмелях и на судах. Это ткань для воздушных шаров, поднимающих грузы вверх, а также крылья легких планеров, которые как стрижи срываются с крошечных площадок на Стене и парят над желто-зеленым мелководьем. Никакой другой материал не позволил бы протянуть спусковые рукава; никакой другой материал не позволил бы построить на Стене ажурные висячие мосты — а в Патентной Коллегии Таласа каждый год регистрируются все новые и новые изобретения, в основе которых поистине чудесные свойства морского шелка и его производных.
Шелка в Таласе много — но это не значит, что он дешев. Впрочем, за последний век фунт шелка-сырца, который считается в Таласе официальной денежной единицей, подешевел почти вдвое. Тем не менее в меновой торговле с Плато цена шелка остается неизменной; более того, таласары стараются ограничивать количество продаваемого шелка: официально шелк продается в Империю только в обмен на корабельный лес, который имперцы отдают Таласу без особой охоты, а неофициально выменивается у краевиков на металл — железо или медь, лом или изделия, без разницы, — который Империя и вовсе не продает Таласу. (Да и зачем имперцам шелк — они все равно ему настоящей цены не знают, а его не хватает Таласу для насущных нужд.)
А значит, шелк — это еще и металл, которого Таласу вечно не хватает, несмотря на постоянные его поиски на Стене и на ближних и дальних островах. И это лес, который необходим для кораблей, чтобы отыскать металл на островах…
А шелк — это ушки.
Небольшой невзрачный моллюск, обитающий испокон иска на Отмелях, питающийся мелким крилем и планктоном, налипающим на шелковом лоскутке, полощущемся на волнах, и время от времени раздувающий этот лоскуток, чтобы отплыть с осенними штормами с теплых отмелей и выметать икру, которую течения разнесут по всему Океану, — это и есть ушко.