I
… Вначале я, как и весь экипаж, тоже считал, что, если бы мы запаслись горючим на этой планете, может быть, нам не потребовалось бы нырять в проклятый Черный мешок, который не без основания обходили все наши корабли — в нем всегда царил мрак и оттуда вырывались магнитные бури. А наш командир Оор все-таки решил рискнуть, и я подумал, что, наверное, понимаю его — потерпев неудачу на стольких планетах, не обнаружив ничего интересного в других галактиках, Оор решил проникнуть в Черный мешок в надежде получить действительно интересную научную информацию и запастись горючим.
Лично я поступил бы точно так же. Конечно, в этом случае неминуем риск. Но какой же разведчик существует без риска? Он обязан, он должен уметь рисковать. Вот почему на Совете корабля я поддержал Оора. Поддержал еще и потому, что любил его.
В первых полетах он был либо младшим членом экипажа, как и я, либо заместителем более опытных командиров.
А это был его первый самостоятельный полет. И то, что он не принес, в сущности, никаких ощутимых результатов, меня не смущало. Оор не виноват: подвела предварительная радио— и инструментальная разведка.
Там, где мы побывали, мы не нашли ни интересных ископаемых, ни ожидаемых нами цивилизаций. И то, что наши постоянные разведчики приняли радиосигналы, шедшие якобы с этих планет, оказалось в действительности просто-напросто результатом вулканической деятельности. Только теперь мне понятно, что это тоже было результатом влияния Черного мешка.
Но человеку свойственно не замечать или забывать приметы и прямые признаки надвигающейся катастрофы. Всем хочется жить без катастроф, требуется лишь критически осмыслить изученные явления и сделать выводы. Но этого никто не сделал. Никто из тех, кто жил в наше время. Первым соединил и сопоставил разрозненные явления Оор. И если наша солнечная система все-таки уцелела, а я верю, что она все-таки уцелела, то обязана она не кому-нибудь, а именно Оору.
Повторяю, я бы поступил тогда точно так же, как он. Это был один из самых мужественных, смелых и умных командиров космических кораблей, которые когда-либо бороздили просторы Вселенной.
Я понял, что Оор считает Черный мешок не просто загадкой Вселенной, но и одним из источников, которые обязательно вызывают катастрофы. Но когда? Однажды, дежуря у пульта штурманской группы, я задумался о доме, о возвращении. Я знал, что у нас мало горючего, и решил проверить, сколько же горючего нам нужно, чтобы вернуться домой. Включил систему контроля и обнаружил, что один из запасных бункеров не тронут. Выходило, что не запас горючего тревожил нашего командира, а именно эта загадка Черного мешка.
Я сказал о своем открытии Оору. Он хитро усмехнулся:
— Какой капитан откажется от пополнения горючим!
Уже после того как Совет корабля принял решение идти в Черный мешок, Оор приказал мне — самому младшему члену экипажа — проверить все системы связи. Я удивился, что он не поставил этой задачи перед более старшими и опытными членами экипажа, но командир опять только усмехнулся и сказал загадочные слова:
— Сейчас для тебя наступил решающий момент. Отныне за связь передо мной отвечаешь ты, и только ты. Поэтому все об этом участке ты должен знать в совершенстве.
Он не потребовал от меня молчания, и я поделился кое с кем из тех, кто был помоложе и ближе ко мне. Они пожали плечами:
— A-а, стариковская блажь! Все они время от времени начинают воспитывать молодых. В свой час это произошло и с тобой.
И еще одно мне запомнилось на всю жизнь: перед самым входом в Черный мешок, когда все поняли, что жесткие излучения в нем превышают все мыслимые нормы, командир приказал облачиться в скафандры всему экипажу, а мне — надеть два скафандра. Я тогда запротестовал — неудобно работать в таком одеянии, — но Оор опять только усмехнулся:
— Малыш, наступает такое время, когда это необходимо. Ты подумай: все мы облучались не раз, наши организмы выработали иммунитет, они привычны ко всяким перегрузкам, твой — нет. В этом твоя беда, и я прикрываю тебя от нее вторым скафандром. И это твое счастье — если мы не выдержим, выдержишь ты.
Из всего этого я делаю вывод: он знал, на что идет, и понимал, что имеет право рисковать кораблем, экипажем, собой ради чего-то более высокого и важного, чем существование корабля и его экипажа. Таким важным было предупреждение о грозящей гибели нашей системе. Что ж, на его месте я поступил бы именно так. Ради счастья и жизни других человек может рискнуть собой и убедить пойти на это своих товарищей.
Влияние Черного мешка мы ощутили примерно в полутора парсеках [3] от визуальной [4] засечки его границ — у нас начали портиться приборы, а связь стала неустойчивой.
Срочно провели дополнительную экранизацию. И я горжусь тем, что придумал «систему выстрела». Собственно, придумал ее не я, о ней было известно давным-давно, но потом, как это часто бывает, о ней забыли. А я вспомнил — может быть, потому, что совсем недавно окончил училище. Просто я записывал необходимые телеграммы на диски с малой скоростью, а когда в системе связи появлялось окно со сравнительно приемлемыми условиями передачи, выстреливал записанное на огромных скоростях.
И я горжусь тем, что именно я первый заметил систему в пульсации Черного мешка. Казалось, в недрах его что-то дышало, раздувалось и опадало. И от этого зависели и потоки излучений, и наше самочувствие. Командир выслушал меня и проверил данные.
Потом он созвал главных специалистов и долго совещался с ними. После совещания все вышли от него притихшие и даже как будто удрученные. Как выяснилось позднее, именно на этом совещании Оор предупредил главных, что путешествие в Черном мешке может кончиться трагически. Но… именно главные специалисты не согласились с его предположениями.
В пульсации мешка они не увидели ничего страшного, ничего предостерегающего. Ведь подобное они наблюдали и в других местах Вселенной, да и вы, те, к кому я обращаюсь, прекрасно понимаете, что периоды полураспада атомных ядер повсюду одинаковы, поэтому у звезд бывает свой ритм пульсации, который зависит от того, атомами каких элементов они наиболее богаты и на какой стадии развития они находятся.
Но все-таки этот проклятый Черный мешок дышал необычно, так, словно чуял нечто такое, о чем пока никто не догадывался.
II
Так или иначе, грозные предостережения окружали нас со всех сторон, и Оор отлично их видел и понимал. И все-таки… Все-таки вел корабль вперед и вперед. Хотя, если честно сказать, наше движение нельзя было назвать движением вперед в обычном космическом смысле, когда полет корабля проходит по четко обозначенному курсу. Наше движение проходило то зигзагом, то по спирали, хотя общее направление всегда было целенаправленно.