Йорш вспомнил добрые времена, когда он спал в постоянном тепле, укрытый равномерным слоем бабочек, согревавших его тело. И чего он только жаловался! Судьба с довольно-таки значительным чувством юмора исполнила все его желания. Недостатков и неуверенности было теперь хоть отбавляй; сейчас он много дал бы за несколько предсказуемых и скучных до невозможности дней.
Он вспомнил самого себя, маленького, почти трёхлетнего, когда он чуть ли не умирал от холода, голода и страха во мгле дождя: тогда он попросил у судьбы немного тепла и достатка, а потом в течение тринадцати лет его практически тошнило от всего этого. Очевидно, рок понятия не имел о золотой середине.
Дракончик ещё спал. Лес лиственниц, в котором они провели ночь, был покрыт лёгким снегом. Йорш предпочёл покинуть библиотеку: не только ради спасения оставшихся книг, но и потому, что малыш был очень жизнерадостным и постоянно вилял хвостом, а обрушающиеся сталактиты всё-таки могли быть смертельны.
Юноша-эльф вышел из леса. В месте, где кончались деревья и начинался ледник, росла арника. Вчера Йоршкрунскваркльорнерстринк изо всех сил попытался передать дракончику образ большого поля арники горной в надежде, что она сейчас же вырастет у него под ногами. Всё, что он получил в ответ, был отчаянный «пиииииип» непонимания: ожог на плече горячо напомнил об этом.
Было очевидно, что материализация случалась, только когда малыш испытывал грандиозные ощущения, такие как куча радости и охапки нежности. Обыкновенная необходимость иметь немного арники для лечения или предотвращения ожогов не входила в нужную категорию чувств.
К тому же у малыша начали резаться зубы: стали почти видны центральные клыки и уже намечались задние боковые. От этого у дракончика, конечно же, чесались дёсны, и он постоянно что-то грыз. Словно мышь весом в тысячу шестьсот фунтов. Учитывая книги, сгоревшие и превратившиеся в опилки, знания будущих поколений рисковали значительно уменьшиться.
Йорш доковылял до арники: всего несколько стебельков, но должно было хватить на спину и на плечо. Чтобы потушить дракончика или хотя бы уменьшить его огонь, требовались также аконитус белоустый и наперстянка пурпуровая, но в книге, к сожалению, не указывались точные дозы. Предупреждалось лишь, что в настойке этих цветов должно было быть немного, тогда как много могло отравить или убить дракона. Сколько это немного и много?
Из-за этих сомнений приходилось терпеть ожоги. Можно было постараться уменьшить их количество, избегая причины любых неожиданных эмоций малыша.
Йорш закончил с арникой и поднялся. За его спиной белели в голубом небе заснеженные вершины Чёрных гор, а впереди открывалась широкая долина.
Взгляд эльфа блуждал окрест. Небольшая еловая роща, откуда вчера выскочила лиса, напугав Эрброу своим внезапным появлением, ещё дымилась. А вот кусты ежевики, где дракончика поразила чудесная стайка бабочек, уже потухли. Йорш направился, прихрамывая, обратно к лесу. Если бы Эрброу проснулся и не увидел его рядом, он бы испугался, и тогда неизвестно, сколько ещё деревьев превратились бы в горящие головешки.
Дракончик всё ещё спал. Йорш сел рядом и легонько погладил его. Он чувствовал под пальцами мягкую, тёплую шерсть изумрудного цвета. «Новорождённый дракон весит тысячу шестьсот фунтов», — говорилось в книге.
Тысяча шестьсот фунтов крушений и разрушений. Тысяча шестьсот фунтов мягкой шерсти и нежности.
Тысяча шестьсот фунтов катастроф и ожогов. Тысяча шестьсот фунтов блестящих чешуек и любви.
Дракончик проснулся, потянулся и широко зевнул, вмиг испепелив верхушку столетней сосны на окраине леса.
Потом Эрброу увидел эльфа, счастливо улыбнулся и засмеялся от радости. Йорш вовремя увернулся: он уже наловчился моментально реагировать, но куст розмарина запылал огнём. Йорш продолжал гладить дракончика, который счастливо вилял хвостом. Они прижались друг к другу и так и сидели возле горящего куста, который приятно согревал воздух и окрашивал золотом опустившийся туман. Дракончик взглянул на него в восторге, и Йорш ласково чмокнул малыша в кончик носа. Вроде как новорождённого братика. Эрброу обрадовался, сильнее завилял хвостом, и одна из лиственниц, расщеплённая пополам, рухнула оземь. Йорш опять увернулся: его рефлексы и впрямь стали кошачьими. Это и правда было похоже на то, что у него появился маленький братик. Тысяча шестьсот фунтов маленького братика.
Тысяча шестьсот фунтов, из которых, как минимум, полдюжины были воспламенительными гландами.
Йорш больше не был один до самого горизонта, но совершенно очевидно, что судьба — во всяком случае, его судьба — не имела никакого понятия о золотой середине. Если б только поменьше болела спина!
Йорш потянулся к своему старому расшитому мешку, который носил на верёвке через плечо. Открыл его и вытащил свиток пергамента и горсть золотистой фасоли для малыша. Дракончик с ума по ней сходил и радостно стал поедать бобы один за другим, ужасно медленно, как и все новорождённые драконы.
«Дракон перестаёт быть новорождённым, ежели начинает летать. Лишь тогда начинается бесконечная мудрость его, лишь тогда уразумевает он смысл слова и письма и понятие повреждений великих, наносимых огнём его…»
«Если», а не «когда». Причинная, а не только временная зависимость. Лишь после того, как дракон научится летать, после своего первого полёта, он перестанет быть новорождённым. К тексту прилагалась иллюстрация. Эмоции от полёта в сочетании с действием грудной и спинной мускулатуры обеспечивают полнейшее развитие мозга дракона.
Короче, опекун дракона должен научить его летать. И пока этого не произойдёт, следует запастись арникой горной в больших количествах.
Вопрос — как? Научиться летать можно, имитируя кого-то.
Йорш летать не умел. Весь его опыт в этом плане сводился к нескольким часам на качелях. Но уже первая идея, пришедшая ему в голову, казалась простой и гениальной. Он положил руку на огромную головку дракончика и полностью сосредоточился на стае кружившихся над ними птиц. Но это не сработало. Дракончик начал лишь упражняться в чириканье (ожог правой руки у Йорша и пожар восьми деревьев розового мандарина), провёл полдня, будучи уверенным, что весит всего восьмую часть унции, и с корнем вырвал три куста розового грейпфрута, пытаясь запрыгнуть на него двумя лапами, как это делали птички.
Вторая идея была более практичной. Йорш смастерил себе два крыла, используя листья вырванных грейпфрутов вместо перьев, и попытался продемонстрировать механику полёта. Малыш в полном замешательстве глядел, как эльф бегает туда-сюда по поляне, размахивая гигантскими крыльями из листьев розового грейпфрута.
Когда Йорш готов был повалиться замертво от сердечного приступа, устав от всей этой беготни, Эрброу вдруг нашёл лягушонка. Сначала он испугался, потому что ещё никогда не видел лягушат, и последующее за этим пламя начисто спалило дикую сливу, росшую неподалёку. Потом дракончик начал играть, радостно прыгая во все стороны.
Не унывая, Йорш решил усовершенствовать свои показательные лекции, забравшись на скалистый утёс и планируя вниз. Загвоздка была лишь в том, что прошло уже много времени с тех пор, как он прочитал инструкцию по созданию летающих машин, и, к сожалению, её невозможно было перечитать — книга о летающих аппаратах обуглилась во время второго чихания малыша, а тексты о воздушных шарах и о воздушных змеях — во время первого.