— Если не ошибаюсь, у тебя был запасной план? — вежливо поинтересовался дракон.
О недавно встроенной настоящей двери с настоящим замком позаботился Йорш: хватило всего лишь его мысли, и — клик.
Йорш откинул овечью шкуру. Дюжина перепуганных ребят сбилась в угол и со страхом смотрела на эльфа и, с ещё большим ужасом, на виднеющуюся тень дракона.
— Я написал в штаны, — захныкал кто-то.
— Ну и хорошо, отличная идея, — успокоила его Гала, — так дракон тебя точно не съест.
— Меня зовут Йорш, — представился эльф.
Ему порядком надоело слышать пожелания здоровья, и поэтому он решил обойтись именем уменьшительным.
Дети всё ещё в страхе прижимались друг к другу. Испуганное хныканье становилось всё громче.
— Сделай что-нибудь, чтобы их успокоить, — сказал эльф дракону.
Дракон растерялся, порылся в своей многосторонней памяти, потом его пасть открылась в подобии улыбки, выставляя напоказ нижние средние и боковые задние клыки, отчего плач детей не только не прекратился, но и стал звучать на тон выше.
— Что-нибудь получше! — застонал Йорш.
Улыбка стала шире: показались задние нижние клыки — самые длинные, изогнутые и острые зубы дракона. Некоторые дети упали на землю, умоляя не есть их.
— Ну это что за глупости! Драконы никогда не едят людей! — вскричал Йорш, доведённый до крайности.
Он уже заметил, что Роби среди детей не было. Нужно поскорее кого-нибудь успокоить и расспросить, куда она делась.
Шум и гам усилились: стоны сменились всеобщей мольбой о пощаде. Дети умоляли Эрброу не есть их, а его, ужасного эльфа, не уничтожать их своей яростью.
Йорш не знал, что делать. Всё, что ему пришло в голову — заорать, замахать руками и сжечь небольшой факел на стене у входа, — ещё больше испугало детей.
Наконец рычание дракона перекрыло шум, и тьму пронзила полоса огня. Запах мяса, немного жаренного, немного горелого, наполнил воздух. Наступило неожиданное и абсолютное молчание.
— Кто хочет жареного гуся? — спросил дракон. — Разве может вкусный жирный гусь сравниться с вами, тощими и убогими? Неужели вы думаете, что я, имея целый курятник в своём распоряжении, унижусь до того, что позарюсь на кучу костей с блохами? Эй, вы, большие, — обратился он к Крешо и Морону, — ну-ка, один бегом за розмарином, а другой — за веткой ивы или сосны, сейчас мы насадим на вертел остаток курятника!
Эрброу ещё не договорил, как дети бросились наружу, к забору, откуда доносился ни с чем не сравнимый запах чего-то горячего и вкусного, во что можно вонзить зубы и чем наполнить желудок, отгоняя голод, страх, грусть и тоску, которые всегда устраивают гнездо в пустых животах.
— Сильнее страха может быть только голод, — быстро объяснил дракон, — и это относится к кошкам, собакам, людям, золотым рыбкам, драконам и троллям; не знаю, как насчёт эльфов, я не настолько хорошо изучил их натуру.
Внутри дома осталась только Гала. Она подошла к Йоршу, глубоко вздохнула и судорожно сглотнула, но продолжала стоять рядом с ним. Йорш опустился на колени, чтобы его голова оказалась на уровне лица девочки.
— Где Роби? — мягко спросил он.
Гала успокоилась, ещё раз сглотнула и лишь потом смогла заговорить:
— В Далигаре, её увезли в Далигар. Я слышала, как говорили Тракарна и Страмаццо. Её отправят в место, которое называется «подземелье старого дворца».
— Я знаю, где это, — ответил Йорш, — я тоже побывал там, ребёнком.
Гала снова сглотнула:
— Они сказали… я думаю, с ней сделают что-то плохое… Тракарна била её… так сильно била…
— Не бойся: я сейчас же пойду за Роби. Только не бойся, всё будет хорошо.
Йорш повторил эти слова несколько раз: чтобы успокоить не только девочку, но и себя. Конечно, всё будет хорошо.
Гала кивнула: глаза её наполнились слезами, но она сдержалась и не заплакала.
Йорш направился к выходу. Он хотел было выйти, но Гала пробормотала что-то неразборчивое.
— Что? — поворачиваясь к ней, переспросил эльф.
Гала застенчиво подняла левую руку с растопыренными пальцами и набрала в грудь воздуха.
— Спасибо за руку, — на этот раз отчётливо сказала она.
За то короткое время, на которое Йорш задержался с Галой, Эрброу Младший успел организовать детей. Самых маленьких он укрыл в домике с гусями и сердечками — сбежавшие Тракарна и Страмаццо оставили дверь распахнутой настежь. Ребята постарше, несмотря на дождь, помогали дракону устроить во дворе огромный вертел. В доме Гиен дети нашли настоящий хлеб, выпеченный из настоящего зерна, и что-то жёлтое со странным запахом, которое взрослые называли пивом. Во все стороны летели куриные и гусиные перья, и Йорш с ужасом смотрел на несчастных созданий, которым сворачивали шеи.
— Кто-то хочет золотистой фасоли? — спросил он.
Ему никто не ответил.
— А вы правда иногда кушаете людей? — поинтересовался один из малышей.
— Лишь в самых крайних случаях, — напустив на себя важность, отвечал дракон, — вкус далеко не самый лучший, да и сапоги мешают…
— А ты можешь съесть Страмаццо? — с надеждой спросил малыш.
— Это тот, со светло-зелёной задницей? — переспросил дракон, приняв заинтересованный вид.
— Драконы больше не едят людей! Драконы никогда не ели людей! Никогда! — вне себя закричал Йорш: он был раздражён.
Этим воплем эльфу удалось добиться молчания.
— Я иду в Далигар, за Роби, — сказал он дракону.
— Далигар — это то приветливое место, где солдаты пускают стрелы? Ты не обидишься, если я останусь здесь защищать детей? А то тут может быть опасно… Ну, не знаю, вдруг на них нападут гуси… — дракон не захотел вдаваться в подробности.
Йорш задумался.
— Пожалуй, это неплохая идея. Да, оставайся здесь и защищай детей, могут вернуться солдаты или те двое, которые о них, так сказать, заботились.
Он обратился к детям:
— Когда я вернусь, кто захочет, сможет пойти со мной за Чёрные горы, к морю.
Йорш совсем не думал об этом, но теперь он знал, что делать дальше: спасти Роби и увести всех детей в надёжное место, к морю.
— На берегу моря есть ракушки и устрицы, которые, может быть, думают и сочиняют стихи, но их можно есть, — сказал, вернее, подумал вслух юный эльф, вспомнив слова охотника Монсера.
Гала засмеялась:
— Так говорила и Роби, а ей рассказывал папа.
— Точно. Как далеко отсюда до Далигара? Один день ходьбы?
— Если пешком, то, думаю, да, — ответила Гала, — но есть конь. Когда Страмаццо уезжал в Далигар в последний раз, он вернулся на коне, который сейчас привязан к навесу за домом.