— Госпожа, не покидайте нас, во имя душ ваших усопших родственников и наших тоже. Почти все воины ушли из города, они забрали с собой и лошадей, и повозки.
— Остались лишь стражники на воротах и на башнях.
— А нас теперь кто будет защищать?
— Далигар опустел…
— Безоружен…
— Брошен. Они бросили город. Госпожа, здесь остались лишь стены да вы. Вы ведь воительница? Хоть что-то вы умеете?
— Простите, госпожа, но не могли бы вы впустить в город и нас, ведь коли напрут орки, по ту сторону стен оно куда лучше…
— Госпожа, во имя душ ваших усопших родственников…
С набитым хлебом ртом Роби подошла ко рву. Под ее ногами виднелась застоявшаяся илистая вода. Зеленоватая, покрытая плотным слоем водорослей, она была похожа на заливной луг. Вода доходила почти до края рва. Она могла бы остановить вражескую армию. Величественный подъемный мост был опущен, и Роби перешла по нему на другую сторону.
Городские ворота закрывались огромной решеткой. Для того чтобы поднять или опустить ее, требовался целый отряд воинов, управлявших сложной системой канатов и лебедок.
Роби уставилась на воинов, воины уставились на нее.
Она подумала, что если бы она достаточно вежливо попросила, если бы смогла убедить их, то ее, может, и пропустили бы внутрь, и тогда, хоть на эту ночь, ее дочь была бы в безопасности.
Пока она подбирала слова, взгляд ее блуждал по остальным беженцам: ватаги оборванных ребятишек, толпы отчаявшихся матерей… Навряд ли ей удалось бы найти такие слова и такие взгляды, которые вызвали бы больше жалости, чем весь этот страдающий Народ Людей.
Роби проглотила хлеб, спешилась, гордо подняла голову и положила одну руку на эфес меча, а другую на решетку. По знакам различия на кирасах она попыталась понять, кто из воинов главный, выбрала одного и обратилась прямо к нему:
— Я — Роза Альба, наследница Ардуина. Мне передали символы городской власти. Поднимите решетку.
Воцарилось растерянное молчание. За спиной Роби собралась небольшая толпа беженцев.
Среди воинов, должно быть, тоже прочно укоренилось отчаяние. Имя Ардуина вновь прозвучало, словно призыв рога. Головы приподнялись. Роби обрадовалась: она пошла по верному пути. Эти люди желали обрести вождя и хоть какой-то намек на надежду, после того как командиры покинули их и все надежды улетучились. Долгие годы слепого повиновения, долгие годы жестокого коварства искоренили в Далигаре какой бы то ни было разум и мужество. Повсюду безраздельно властвовали тупость и трусость.
Без предводителя, который говорил бы им, что надо делать, они позволили бы перебить себя, как мошек.
Они даже не впустили беженцев и не подумали поднять мост. Наверняка на этот счет существовали какие-то указания, которые никто не посмел нарушить, учитывая жестокость, с которой Судья-администратор наказывал за непослушание. В результате их всех перебили бы без малейшего сопротивления.
— Э-э, — с видимым усилием начал главный из воинов, — донна Роза Альба… то есть… госпожа… Я… Это не моя вина… Видите ли… У нас нет ключей от города… Их нужно идти просить у церемониймейстера… И для этого нужно разрешение…
Это было совсем некстати.
Роби подумала, что ей могла помочь лишь неожиданность, наряду с короной на голове, золотой цепью города на шее, именем Ардуина на устах и великолепным бело-голубым орлом на плече.
Они увязли в правилах.
Слишком много времени ушло бы на то, чтобы получить ключи, разрешение воспользоваться ими и уверенность стражников в принятом решении.
Подходящий момент был бы упущен. Вызванное ею волнение притупилось бы. Дисциплина перевесила бы чашу весов. С минуты на минуту кто-нибудь догадался бы, что «Роза Альба» можно сократить до «Роби», и вспомнил бы, что здесь ее все еще ждал смертный приговор, — и тогда настал бы ее последний час.
Эрброу по-прежнему сидела с Джастрином верхом на коне. Девочка находилась как раз на высоте огромного замка из чеканного железа. Она положила на замок свою маленькую пухлую ручку, которой не смогла бы даже приподнять ключ от него.
Клик.
Замок открылся с громким скрежетом, который эхом отозвался в повисшей тишине.
Роби смогла сохранить спокойное лицо, не выдав своего удивления. Она грозно посмотрела на Джастрина, призывая его к тому же и взглядом приказывая промолчать, хоть раз в жизни. Она поклялась себе никогда не забывать, что у ее дочери остались волшебные силы — несмотря на тот ужас, который пережила девочка.
Невозмутимая и неподвижная, Роби повторила свой приказ. В такой момент не стоило останавливаться на полпути.
— Я — Роза Альба, наследница Ардуина. Мне были переданы символы городской власти. Я пришла, чтобы сражаться за Далигар. — И действительно, ни одно из ее слов не было ложью. — Немедленно поднимите решетку и не опускайте ее до тех пор, пока все беженцы, обосновавшиеся под стенами города, не войдут внутрь. После того как все будут в безопасности, опустите решетку и поднимите мост.
Ее приказы были немедленно исполнены.
Роби вошла первой, пешая, ведя под уздцы Энстриила. Джастрин и Эрброу смотрели по сторонам во все глаза: они впервые видели город. Далигар был нищим, облезлым и поблекшим от неухоженности и нужды, но все равно на лицах обоих было написано восторженное удивление.
Ангкеель все еще сидел на плече у Роби. Несмотря на заметную тяжесть птицы, Роби была этому рада. Было очевидно, что новая повелительница Далигара большей частью своего успеха обязана именно орлу.
Когда последняя телега беженцев въехала в город, решетка опустилась с резким грохотом, за которым последовал протяжный скрип подъемного моста, перебиваемый лишь звоном цепей.
В тот же миг показались орки: отряд за отрядом, армия за армией, они выходили строем из леса.
Кавалерия орков, возглавлявшая поход, пустилась в бесполезную и потому смешную атаку, разгромив крохотные огороды и растоптав ровные грядки помидоров, после чего в беспорядке остановилась перед рвом с водой.
Дикие вопли поднялись над толпой орков, на что с городских стен немедленно ответили проклятиями и ругательствами.
— Госпожа, подъемный мост с северной стороны все еще опущен, — доложил один из алебардщиков. — Чтобы добраться до него, оркам придется перейти через Догон. В полумиле отсюда есть деревянный мост. Поднять и северный мост тоже?
— Конечно, — ответила Роби, — но только после того, как вы впустите в город всех, кто находится под его стенами.
Она вновь поразилась тому, что даже для такого очевидного решения стражникам было необходимо дозволение или подтверждение со стороны совершенно незнакомого им человека, который появился вдруг откуда ни возьмись и назвался их начальником.
Она оказалась в ловушке — в городе, который еще совсем недавно желал повесить ее, в городе, тупость и трусость защитников которого могли сравниться лишь с жестокостью и бесстрашием нападавших.