— Но я совсем не хочу тебя напугать! — мягко сказала она, как будто успокаивая его. — Я хочу всего лишь поскорее срубить тебе голову и вернуться обратно в постель: видишь ли, с тех пор как я жду ребенка, у меня часто отекают ноги, и мне нужно больше отдыхать.

Толпа орков зарычала. Из строя арбалетчиков полетела стрела, но не в королеву, а в командира орков. Тот позволил беременной женщине угрожать им и обесчестить разговорами о своих женских делах. Этим Розальба обесчестила не только его, но и всех орков. Сриассинк, пораженный стрелой в шею, еще мгновение смотрел на королеву, потом кровь хлынула у него из глотки, он захрипел и упал на землю.

— Одним меньше, — пробормотал Ранкстрайл.

— Одним меньше, — подтвердил Лизентрайль. — Их втрое больше, чем нас, зато слова наши втрое сильнее. Эй, капитан, знаешь, почему Эльфа ничто не могло остановить и почему он никого не боялся? С такой женушкой, как эта, орки небось были для него не страшнее восковых фигурок.

Она была великим вождем, эта молодая беременная королева. Порой она немного нервничала — нельзя этого не признать. С другой стороны, ее предок, судя по рассказам, тоже не шутил, когда принимался за дело.

Глава двенадцатая

Розальба вернулась в свои покои, чтобы в последний раз обнять дочку. Она не представляла, как сможет вновь сесть на коня.

Капитан следовал за ней, попутно объясняя свою идею выступить двумя отрядами: его капрал со вновь прибывшими поскакали бы на восток, якобы желая отправиться в Варил… Его голос все больше и больше терялся вдали.

Роби почувствовала резкую боль в животе. На мгновение у нее перехватило дыхание, потом боль прошла, и она вновь смогла дышать. Лицо ее побледнело. Ранкстрайл обеспокоенно смотрел на нее.

— Ребенок! — воскликнул он. — Пришел срок родиться ребенку?

— Нет, еще нет — слишком рано. Если он родится сейчас, то будет слишком маленьким и слабым!

— Госпожа, — с полным спокойствием ответил Ранкстрайл, — идите в свою комнату. Я поведу войско. Я выиграю эту войну за вас. Я поклялся сражаться и умереть за вашего супруга — теперь я клянусь в этом вам и вашим детям. Я в долгу перед вашим мужем, освободившим мой город, моих родных и… да, и меня самого. Если мне придется срубить головы всем оркам отсюда и до Черных гор, чтобы ваш ребенок мог родиться, клянусь, я не отступлю. А теперь идите.

— Нет, — ответила Розальба, — я должна вести людей в атаку. Обо мне, только обо мне говорится в предсказании…

— Предсказании? В каком предсказании? А, я понял, мне говорили что-то восемь лет назад: что вас и вашего супруга увидел во сне сир Ардуин, или что-то в этом роде. То есть если вы ему снились, то вас ждет предначертанная вам судьба. Но я же не собираюсь вести войну против орков, госпожа, я всего лишь хочу захватить их продовольственный обоз. Хоть обо мне и не говорится ни в каком предсказании, и в жилах моих не течет кровь героев, и командую я армией, описывать которую не захотел бы ни один менестрель, но до обоза орков я доберусь. Госпожа, пусть без вас, но мы захватим продовольствие. Я сражаюсь тем, что есть.

Розальба замерла, и не только от нового приступа боли в животе.

— Почему вы это сказали? «Я сражаюсь тем, что есть»?

Капитан пожал плечами:

— Не знаю, само вырвалось.

— И вы сражаетесь, чтобы побеждать?

— Госпожа, — растерялся капитан, — я думаю, лишь совершеннейший кретин сражается, чтобы проиграть, — он улыбнулся. — Не беспокойтесь, госпожа, отдохните. Я захвачу для вас обоз с продуктами.

Ранкстрайл поклонился и вышел. Роби смотрела, как он подходит к крутой лестнице, ведущей к бастионам, пока у нее снова не перехватило дыхание от боли.

— Капитан, — крикнула она, как только вновь смогла дышать. Ранкстрайл обернулся. — Мой конь… для атаки… Возьмите для атаки Энстриила.

Капитан кивнул. Он еще раз взглянул на нее, повернулся и исчез из виду.

Роби пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.

Когда она рожала Эрброу, Йорш был рядом с ней, обнимая и поддерживая ее спину. Боль была легкой, словно спокойные морские волны, набегающие на чистый берег. Боль накатывала и уходила, давая ей возможность дышать и слышать голос Йорша, напевавшего ей что-то; потом к звукам летней ночи и шуму моря добавился плач их дочери. В голосе Йорша или, может, в его прикосновении было что-то, что растворяло боль, стирало ее, облегчало.

Сейчас ничто не останавливало боль, только усиливавшуюся от страха и тоски.

Она была одна.

Йорш был убит.

Ее ребенок решил родиться раньше времени в осажденном орками городе, брошенном Миром Людей на произвол судьбы и защищаемом горсткой оборванцев под предводительством капитана-изгоя и дочери человека, которого Роби ненавидела больше всего на свете.

Кто-то погладил ее по руке, которой она все еще сжимала рукоять меча Ардуина. Это была Эрброу, ее дочь, унаследовавшая глаза последнего эльфа и имя последнего дракона.

Девочка обхватила своими прохладными пальчиками ее влажные руки. Наверное, это успокоило Роби, потому что следующие схватки показались ей не такими болезненными.

К ней вернулось мужество, дыхание вновь стало ровным и глубоким.

Она крепко обняла дочку, потом решительно послала ее играть во двор, после чего забилась в угол кровати, ожидая, когда придет время родиться ее ребенку. Ее мучила жажда, но фляжка была пуста, и ни за что на свете она не смогла бы сейчас спуститься вниз, к колодцу во дворе. На лестнице послышались шаги, кто-то звал ее. Роби тяжело поднялась и увидела Парцию, женщину, чьего сына она спасла от орков.

— Госпожа, — с возмущением в голосе проговорила та, — почему вы не послали за кем-то? Почему вы не послали за мной? Стоило лишь сказать коменданту… Вы не можете справиться со всем этим одна… Я помогу вам… Это моя работа, знаете… Я повитуха, я помогаю роженицам… К счастью, меня нашел капитан… знаете, тот, похожий на медведя…

Розальба успокоилась. Как всегда, самое обыкновенное, самое простое — позвать на помощь — не пришло ей в голову. Нужно постоянно напоминать себе, что ее привычка полагаться всегда лишь на саму себя может стать помехой и причинить ей вред.

Повитуха приготовила для нее отвар из лепестков ромашки и меда, мгновенно вернувший ей силы, хотя, может, это произошло просто потому, что она больше не была одна. Ромашка с медом — надо будет запомнить на случай, когда Эрброу будет рожать своего первого ребенка. Она долго занимала себя этой мыслью: Эрброу вырастет, и у нее будут дети, и она, Роби, будет помогать ей своей близостью и своими советами. Они с Эрброу не погибнут при осаде Далигара. И Далигар не погибнет.

Они победят. Между ней и орками был капитан.

Со двора послышался негромкий шум: кто-то играл с ее дочкой. Какая-то женщина напевала ей детскую считалочку, и малышка смеялась.