А дальше? Он так и остался парить рядом с тросом, который пожирали Жвалохваты…
Публика взорвалась аплодисментами. Они зазвучали так громко, что почти никто не услышал гулкий звук: это упал на пол переволновавшийся музыкант. Даже лишившись чувств, он не перестал цепляться за свой контрабас.
Карта джокера, предоставленная сама себе, повисла в воздухе и, медленно кружа, опустилась на сцену, точно остроугольный лист металла; в тот же миг Жвалохваты стали блекнуть и исчезать. Вскоре они совсем скрылись из виду.
Маг рывком раскрыл руки, призывая публику устроить заключительную овацию, затем раскланялся и изменил свой облик. Тело его рухнуло на сцену, костюм растаял, а на месте человека появилась птица, похожая на черного сокола. Сокол взлетел к потолку и скрылся в темноте.
— Вау! — только и могла сказать Изед.
— Дважды и трижды — вау! — эхом отозвался Нэш.
Вспыхнул свет, и Нэш с новой силой почувствовал, что персонажи, собравшиеся в переполненном зале, ему знакомы. Вот только откуда?
— Очень хорошо, что ты так внимателен, — сказал Добан, обнимая мальчика за плечи. — Но ты не найдешь ответа на свой вопрос, если я тебе не помогу. Совсем чуть-чуть. Если хочешь услышать объяснение, следуй за мной. — Этот великий человек, должно быть, опять прочел вопрос, который вертелся у Нэша на языке. — Я хотел сказать, следуйте за мной, — обратился он к Изед, сосредоточенно отковыривавшей с ледяного пола какой-то хрустальный прутик в синюю полоску.
— Да, уже иду, сейчас только цилиндрик добуду: их и так нелегко найти, а в местах вроде этого — вообще практически невозможно!
— Изед любит сладкое, — пояснил Добан. — Цилиндрики — это такие внезапные конфетки. Могут вырасти из-под земли, из-под пола. Она по ним с ума сходит. Если повезет, возможно, она и тебе предложит кусочек.
— Ой, я тоже обожаю сладкое, но я ни за что бы… ну… в общем, если она нашла всего один, то я претендовать не буду.
Обезоруживающая любезность, прозвучавшая в словах Нэша, тронула Изед. Она молча протянула мальчику цилиндрик и улыбнулась.
При виде этой улыбки Нэш почувствовал укол совести оттого, что ради него идут на такие жертвы, но любопытство узнать, какова же эта волшебная штука на вкус, оказалось сильнее.
Когда палочка легла в его ладонь, выяснилось, что она жутко холодная и тонкая. Но она оказалась совсем не хрупкой: раскусить цилиндрик не получилось.
Едва только конфета чуть согрелась во рту, она превратилась в порошок. Рот забило жгуче-холодным пеплом с сильным апельсиново-лимонным вкусом. Пепел подразнил язык и нёбо, а затем превратился в жидкость. Вместе с консистенцией изменился и вкус: теперь это была дыня, причем самая сладкая и изысканная, какую только можно представить.
— Мог бы и мне половинку оставить… — вздохнула Изед.
— Откуда мне было знать, что… что она превратится в порошок!
— Изед, ты везучая, — сказал Добан, указывая на целую россыпь цилиндриков за спиной девочки.
— Ничего себе! Да тут их хватит, чтобы целый лунный цикл только и делать, что есть!
Изед вела себя как маленький ребенок, которого оставили одного в конфетном магазине, с той лишь разницей, что запасы конфет рано или поздно должны были подойти к концу, тогда как цилиндрикам это не грозило.
— Да. Но, чур, уговор: собери вот эти, и пошли. Когда переешь цилиндрического порошка, начинает неудержимо клонить в сон. — Слова Добана прозвучали одновременно ласково и непреклонно.
«Никогда наверняка не угадаешь, приказывает он или только дает совет», — подумал Нэш.
Изед поспешила собрать цилиндрики. Нэш прислушивался к звуку, который издавали вытаскиваемые из пола конфеты: он напоминал шорох снега. Мальчик с радостью съел бы еще одну и надеялся, что Изед его угостит.
Добан обнял ребят за плечи и легонько подтолкнул к сцене, где занавес уже успел закрыться.
Странные фигуры, заполонившие зал, стали расступаться, пропуская их. На ходу Нэш вновь задался вопросом, где же он мог их видеть, но не находил ответа, а потому и покоя.
— Долгих лет жизни Рыцарям, — привлек его внимание глубокий и спокойный голос.
— Долгих лет жизни и тебе, Десмонд из Рода Путников, — ответил Добан.
— Маг! — ахнула Изед, отшатываясь, чтобы не получить по голове цилиндром, который стремительно снял с головы Добан.
Человек, вышедший из-за занавеса, который отодвинули невидимые руки, проделал некоторые манипуляции с цилиндром, таким же белым, как и его костюм, и тот скатился к его пальцам, вновь поднялся по плечу и наконец остановился на голове. Именно там, где и подобает быть цилиндру.
Больше он не произнес ни слова, причем по виду его было ясно, что эта встреча застала его врасплох. Глядя в глаза Добана, он пытался найти ответы на вопросы, которые не решался задать. Несмотря на безукоризненный самоконтроль, он выглядел как человек, взволнованный встречей со старым знакомым, которого не видел много-много лет. Это волнение было настолько сильным, что его было не высказать словами, и оставалось только молчать и смотреть.
— Кто эти двое юных гостей, мой друг? — спросил он, наконец найдя повод прервать затянувшееся молчание. Он пружинисто присел, чтобы сравняться ростом с новыми знакомцами, затем перевел ярко-зеленые глаза вверх, переглянулся с Добаном и задал второй, причем неожиданный, вопрос: — И как здесь оказался ты? Я знал, что Книга Времен исправила твое прошлое, и надеялся, что все произойдет так, как я себе представлял. Но я и помыслить не мог, что когда-нибудь вновь увижусь с тобой.
Не дожидаясь ответа, он поднялся, легонько щелкнув по отточенному кончику носа Изед.
— Ты, видимо, волшебница? Я уверен, ты будешь не прочь разучить парочку новых заклинаний… А ты? — обратился он к Нэшу. — Ты здесь, чтобы отпраздновать некое важное событие. Дай-ка подумать…
Но Нэш не дал ему договорить:
— Сегодня мой день рождения! Как вы угадали? А это ваше волшебство… представление было просто потрясающее! Знаете, я тоже кое-что умею, но не уверен, что здесь мне удастся это повторить.
Говоря это, он представлял себе пламя и его насыщенный цвет, его тепло, и втайне надеялся, что у него получится.
Ничего. Ну так он же предупредил, что такое может произойти… в общем, он никого и не разочаровал.
— Я не об этом, — сердечно сказал Десмонд. — Но если сегодня действительно твой день рождения, то прими мои самые волшебные поздравления, юный иноземный друг.
— Собственно, по причине некоего важного события мы здесь и оказались, — заметил Добан. — По причине, от которой в жилах стынет кровь, мой дорогой друг.
Десмонд поправил цилиндр на голове, хотя, с точки зрения Нэша, тот и так сидел безукоризненно, и, держа поля двумя пальцами, снова поднялся.