Один из ювелиров, чья лавочка располагалась как раз напротив дома Анжелики, подарил малышу крестик, усыпанный красными камешками, фальшивыми рубинами. Анжелика растрогалась, вешая сыну на шею этот скромный подарок. Где, интересно, тот бриллиант в шесть каратов, который мэтр [23] Флоримон едва не проглотил в Сен-Жан-де-Люзе в день свадьбы короля?
Среди ремесленников всех мастей, что обосновались в пределах стен Тампля, стремясь избавиться от мелочных требований гильдий, были и изготовители бижутерии; а поскольку ювелирам Парижа запрещалось продавать поддельные драгоценности, простолюдинки могли купить разноцветные стекляшки, доставлявшие им столько радости, лишь здесь, в Тампле. Румяные, веселые гризетки, как их называли из-за бедной одежды темного, преимущественно серого цвета [24] , приходили сюда со всех концов Парижа.
Анжелика, которую так восхищали разноцветные наряды придворных, была удручена однообразной одеждой простых парижан. Многие продолжали одеваться по моде прошлого века. Ей самой пришлось поменять свои последние юбки из шелка и тафты на добротное коричневое шерстяное платье. Для Флоримона она купила рубашку того же цвета и пальтишко с капюшоном.
Во время своих прогулок Анжелика старалась держаться подальше от роскошных дворцов, где жила знать или богачи, решившие поселиться в Тампле кто из каприза, а кто из экономии. Она побаивалась, что ее могут узнать посетители, чьи кареты с грохотом въезжали в ворота Тампля, но главное — Анжелика боялась пробудить в себе сожаление об утраченном. С какой стороны ни посмотри, решительный разрыв с прежней жизнью — это лучший выход для нее. Да и в самом деле, разве не была она женой бедного, всеми позабытого заключенного?..
КАК-то раз, спускаясь по лестнице с Флоримоном на руках, Анжелика столкнулась с женщиной, жившей в соседней комнате, и лицо дамы показалось ей знакомым. Госпожа Кордо рассказывала Анжелике, что комнату снимает молодая вдова, очень бедная, но держащаяся особняком; она даже предпочитает приплачивать несколько денье к скромной сумме за свой пансион, чтобы еду ей приносили прямо в комнаты. Анжелика мельком увидела очаровательное лицо этой брюнетки с темными глазами, которые, впрочем, та быстро опустила. И хотя Анжелика была уверена, что уже встречала где-то свою нынешнюю соседку, имени ее она вспомнить не сумела.
Вернувшись с прогулки — из-за дождя она не слишком затянулась, — Анжелика снова столкнулась с молодой вдовой; казалось, та ее поджидала.
— Простите, вы — мадам де Пейрак? — спросила она.
Смущенная и даже несколько обеспокоенная, Анжелика знаком пригласила даму войти.
— Мы вместе ехали в карете моей подруги Атенаис де Тонне-Шарант в день торжественного въезда короля в Париж. Я — мадам Скаррон.
И тут Анжелика вспомнила ее. Красивая и скромная молодая особа, чья бедность уже тогда была заметна настолько, что попутчики даже немного стыдились ее. Брат Атенаис тогда зло назвал ее «мадам Скаррон-калека».
* * *
Ортанс не упускала случая отметить, какими блестящими связями она смогла обзавестись благодаря своему уму, и во время торжественного въезда короля она многое разузнала о мадам Скаррон, сопровождавшей их в тот день и беседовавшей с ними у окна отеля Бове.
Ортанс поделилась с Анжеликой сплетнями об одном из самых выдающихся людей их родной провинции — вельможе из родовитого семейства д'Обинье, который приходился Франсуазе родственником.
Девичья фамилия Франсуазы Скаррон была д'Обинье. Ортанс вновь не смогла удержаться от обычных для нее комментариев: как такая привлекательная и изысканная молодая особа могла совершить ошибку, выйдя замуж за Скаррона — прекрасного поэта, но происходящего из простой, хотя и уважаемой семьи, если подобный брак означал отказ от преимуществ, связанных со знатным происхождением Франсуазы. Сплетники отмечали, что у девушки, вероятно, не оставалось выбора — она, по сути, была бесприданницей и, следовательно, не могла рассчитывать на выгодную партию. И перспективе остаться незамужней и заживо похоронить себя в скромном монастыре — единственной возможности, открывавшейся перед небогатыми девицами из дворянских семей, она предпочла предложение Скаррона. Франсуаза выбрала замужество, несмотря на то что Скаррон уже долгие годы был калекой.
Это был один из тех редких случаев, когда Анжелика и Ортанс, ожидая торжественный въезд короля в Париж, беседовали в тишине прокурорского дома в квартале Сен-Ландри, вспоминая одну из многих легенд родной провинции, за которыми они когда-то коротали вечера в Монтелу.
Агриппа д'Обинье [25] , живший некогда на границе болот, возле Майзе, со своим незабываемым обликом кондотьера, романтического благородного разбойника, еще при жизни стал легендой среди своих земляков. Кроме того, он был лучшим другом и соратником короля Генриха IV, которому так и не смог простить перехода в католическую веру и которого нещадно бичевал в великолепных поэмах, расходившихся по всему королевству. Он вернулся в свои земли, где был полновластным властелином, и начал печатать там свои произведения, запасать оружие и ждать союзников-англичан, с помощью которых он рассчитывал отвоевать королевство, чтобы распространить Реформацию по всей Франции.
Главным несчастьем в жизни этого вельможи стал его единственный сын, Констан — редкий негодяй, бросавшийся отцовскими деньгами направо и налево, увязший в долгах, за которые его собирались арестовать, вор и, как поговаривали, убийца своей первой жены и ее любовника. Воспитанный в традициях протестантизма, он без малейших угрызений совести переменил веру, чтобы перейти на сторону короля. Он не погнушался даже предать отца за большие деньги и подстрекал к восстанию его солдат. Потом изгнал отца из его же собственных владений — Майзе и окрестностей — и присвоил себе все его состояние.
Преследуемый королевским отрядом, Агриппа д'Обинье бежал из Франции и нашел пристанище в протестантской Женеве, с почестями принявшей его.
* * *
Франсуаза ничуть не изменилась с тех последних дней августа, когда Анжелика повстречала ее на великолепном празднике. Анжелика заметила, что она по-прежнему носила недорогие драпированные платья, изящно обрисовывающие ее фигуру. Наряд дополнял безукоризненно белый воротничок, и вид у нее был трогательно благопристойный.
Даже при нынешних печальных обстоятельствах Анжелика обрадовалась возможности поговорить с уроженкой Пуату. Она усадила ее у очага и предложила полакомиться с ней и с Флоримоном вафельными трубочками.