– Именно потому, что не хотел лишать куска хлеба людей, которые его уважали! – воскликнул Джеред.
– Каковы бы ни были причины, у вас все еще нет железной дороги. А так уж случилось, что у меня много друзей в комитете по железнодорожному строительству. Если я скажу им, что строительство железной дороги в Коронадо сопряжено с большим риском… – Паркер выразительно пожал плечами. – С другой стороны, стоит мне сказать, что это дело сулит большие доходы, они ухватятся за идею ее строительства. Если уж такой влиятельный человек, как ваш отец, не смог добиться цели без моей помощи, то как собираетесь это сделать вы?
Последние слова Паркера несколько остудили Джереда. Он поставил бокал на маленький столик и в течение нескольких секунд смотрел прямо в глаза Паркеру. Паркер не отводил глаз, оценивая, как видно, возможности врага. Оба они молчали.
Понизив голос, Джеред спокойно произнес:
– Сукин сын.
Потом обратил горящий взор на Курта, который не проронил ни слова за все время этого обмена любезностями.
– Интересно узнать, кто же в таком случае вы. – В голосе его звучало презрение. Джеред перевел взгляд на Лорен, потом на мать и Карсона. На его лице появилась гримаса отвращения, сменившаяся выражением покорности, он резко повернулся и вышел. В каждом его шаге по паркетному полу был виден с трудом сдерживаемый гнев. Несколькими секундами позже хлопнула парадная дверь.
Карсон мгновенно вспомнил о своей роли дипломата:
– Паркер, Курт, вы должны быть терпеливы с мальчиком. Он только что потерял отца. Смерть Бена очень отразилась на нем.
– Будь он мальчиком, я бы проявил терпение и простил его поведение, – сказал Паркер. – Но в данном случае мужчина тридцати с лишним лет ведет себя как мальчишка. Оливия, вам лучше самой уладить с ним все эти вопросы. Если в этом деле на него нельзя будет рассчитывать как на союзника, наша сделка не состоится. Ваш сын – наследник Бена, и за его поведением наблюдают. Если пойдут слухи, что он не умеет держать себя в руках и не может совладать со своими привычками, – Паркер бросил выразительный взгляд на буфет, – то я вряд ли решусь иметь с вами дело из опасения испортить свою репутацию.
– Понимаю, Паркер.
Зеленые глаза Оливии превратились в холодные изумрудные льдинки.
– Джеред примет нашу точку зрения. Так было всегда.
Лорен возмутила непоколебимая уверенность Оливии. Джеред был взрослым человеком и мог иметь свое собственное мнение. Она почувствовала потребность защитить его, но какое она имела на это право.
– У него ужасная репутация. О подробностях я не смею упомянуть в присутствии мисс Холбрук, – заявил Курт ханжеским тоном.
– Я не нуждаюсь в информации относительно пороков и добродетелей моего сына, мистер Вандайвер, – огрызнулась Оливия.
– Миссис Локетт, я только хотел сказать…
– Думаю, нам пора прощаться, – перебил сына Паркер. – Мы уже достаточно обсудили этот вопрос. Теперь нам следует продолжить разговор, основательно взвесив все «за» и «против».
Он встал, подошел к Оливии и взял ее руку обеими руками.
– Благодарю за прекрасный вечер, Оливия. Обед был превосходный. С говядиной Локеттов никакая другая не сравнится.
– Не сомневаюсь в нашем дальнейшем сотрудничестве, Паркер. Уверяю вас, что все пройдет гладко.
– Надеюсь.
Курт пожелал доброй ночи Лорен, взяв ее руку и приложившись к ней мясистыми губами. Ей потребовалась немалая выдержка, чтобы не отдернуть руку. Девушка почувствовала огромное облегчение, когда за Вандайверами закрылась дубовая резная дверь с полукруглым стеклянным верхом.
Карсон, Оливия и Лорен стояли в коридоре. В доме царила полная тишина. Лорен повернулась к Оливии и посмотрела ей прямо в лицо:
– Миссис Локетт, почему вы солгали, объясняя причину моего появления здесь? Таким образом я невольно становлюсь соучастницей этой лжи.
Она сама удивилась своей смелости, но честность была неотъемлемой частью ее натуры.
– Невольно? – переспросила Оливия, и ее брови взлетели вверх, как два черных крыла. – Вы могли опровергнуть мои слова, но не сделали этого. Полагаю, вы так же, как и я, поняли, что моя история выглядит более правдоподобной и менее… компрометирующей.
Лорен посмотрела на Карсона, но тот не отрывал глаз от своих башмаков, не изъявляя желания прийти ей на помощь. Она сцепила руки и закусила нижнюю губу, сдерживая искушение вновь объяснять этой женщине, что между ней и Беном не было ничего, кроме дружбы, никаких отношений, которых можно было стыдиться.
Два месяца. Она должна продержаться хотя бы два месяца. И тогда… Лорен пожелала им спокойной ночи и поспешила наверх.
Карсон, лежа в постели, наблюдал за Оливией. Она вышла из-за декоративной ширмы и обнаженная прошла через комнату.
Эта женщина не переставала удивлять его. Он знал, что ей больше пятидесяти лет, но ее великолепное тело отрицало этот факт. Пока Оливия вынимала шпильки из прически и распускала волосы, он любовался ее высокой, крепкой, полной грудью, отражавшейся в зеркале-псише [8] . Живот у нее был плоским, бедра не отяжелевшими, как обычно бывает у женщин среднего возраста, а упругими и стройными, кожа на ягодицах гладкая.
Каждый раз при виде ее красоты Карсон болезненно ощущал свои физические недостатки. Уже не удерживаемый плотно обтягивающим жилетом живот отвисал, а короткие ноги с возрастом потолстели. Карсон всегда завидовал высокой, гибкой фигуре своего друга Бена. Его тренированное тело и густые белые волосы сводили женщин с ума, даже когда Бен был далеко не молод.
Нисколько не смущенная тем, что ее так пристально разглядывают, Оливия подошла к постели и прикрутила газовую лампу. Затем легла и, положив голову на надушенную наволочку, устало вздохнула.
– Сегодня вечером ты держалась великолепно, дорогая. Понимаю, как ты утомлена, – сказал Карсон, протягивая руку, чтобы коснуться своими короткими, толстыми пальцами роскошных волос Оливии.
– Мерзавцы, – прошипела она, – они знают, что загнали нас в угол, и уж теперь не упустят своего, будут лягать нас, пока не добьют. Если бы я так отчаянно не нуждалась в железной дороге, ни за что на свете не стала бы тратить время на этих немецких сукиных детей.
Карсон давно привык к ее манере выражаться. Его радовало, что Оливия так откровенна с ним, значит, она ему доверяет.
– Знаю, дорогая, но какое-то время нам придется им подыгрывать. Нам и прежде случалось идти на жертвы, но это всегда приносило пользу.
– Да, но на этот раз это переходит всякие границы.
– Забудь о них и попытайся расслабиться, – сказал Карсон, прижавшись к ней своим плотным, коротким телом.