Именно тогда он и попал на работу в Департамент Наказаний. Попал благодаря своему дяде, отставному полковнику.
— Ким, мальчик мой, — сказал ему тогда дядя. — Я обещал твоей матери заботиться о тебе, и я сдержу слово. Два дня назад я говорил с генералом Робертсоном, он обещал подыскать тебе место.
— Но я не хочу в армию, — попытался возразить Ким, но дядя даже не стал его слушать.
— Ерунда, Ким, полнейшая ерунда. Этим миром правит армия, и если ты хочешь чего-то добиться, то лучшего места тебе не найти.
И Ким согласился. Согласился в надежде, что благодаря армейской службе наконец-то покинет эту богом проклятую планету. Ведь дядя прав, солдаты нужны всегда. Мало ли сейчас войн…
А потом пришел приказ о его зачислении в Департамент Наказаний. Ким не знал, хорошо это или плохо, но дядя быстро развеял все его сомнения.
— Я знал, что Гарри меня не подведет. — Глаза дяди лучились от удовольствия. — Ким, мальчик мой, ты просто не представляешь, что это за работа. У тебя будет все: деньги, власть, красивые девушки. Ни одна штатская сволочь не посмеет даже вякнуть на тебя — уж поверь мне на слово, я знаю, что говорю. Департамент Наказаний… Да я в твои годы даже мечтать о таком не
Дядя оказался прав лишь отчасти. Деньги были, и довольно приличные. Власть? Хватало и власти. Только вот не мог Ким ею пользоваться. Не хотел, ему претила сама мысль о том, что он, сотрудник Департамента Наказаний, может злоупотреблять своим служебным положением.
— Чудак, — сказал ему как-то Борис, его напарник. — Ты что, с луны свалился? Если б не все это, то на кой бы черт я сюда поперся? Вон видишь, краля стоит, клиента ждет? Подойди, покажи жетон — и все, тащи ее куда хочешь. Слова не скажет.
Ким знал, что Борис прав. Прав, но тоже лишь отчасти. Да, она пойдет и сделает все, что он захочет. Только нельзя так…
Потом стало еще хуже. Люди вокруг него, его друзья и знакомые, непонятным образом разделились на два лагеря. Одни стали сторониться его, в основном это были те, кого он действительно любил и ценил. Им претила его работа — жаль, что понял он это слишком поздно. С другой стороны, всякая шваль набивалась ему в друзья. После того как он некоторым из этих людишек популярно разъяснил ситуацию, от него отстали. Вот так и получилось, что одни ушли, других прогнал он сам. Именно тогда он и стал одиночкой, предпочитая никогда и ни с кем не сходиться слишком близко. Одно время даже думал о том, чтобы выслужить оговоренный контрактом срок и уйти со службы, только вот идти было некуда. Потом притерся, привык. Работа была несложной, в обязанности Кима входило сопровождение осужденных при доставке их в места заключения. Получив лейтенантские нашивки, он стал старшим команды. Со временем все это даже стало ему нравиться.
Очередной поворот в его судьбе произошел через два года. Началось все с одного происшествия, позже за этот инцидент Кима даже наградили. Он и три охранника сопровождали двух заключенных в одну из подмосковных колоний. В пути тем удалось освободиться от наручников. Это были матерые уголовники, не ценившие не только чужие, но и собственные жизни. Используя наручники в качестве кастета, один из уголовников первым же ударом убил водителя. Потерявший управление глайдер рухнул вниз. Ким при резком клевке машины на редкость неудачно приложился головой к задней стенке глайдера, потерял сознание и сполз на пол. У самой земли уголовнику удалось с горем пополам выровнять глайдер, машина пропахала днищем косогор и перевернулась.
Открыв глаза, Ким сквозь пелену крови увидел страшную картину. Водитель и второй охранник были мертвы, третий хрипел с простреленной грудью, на губах у него пузырилась кровь. Еще не совсем понимая, что произошло, Ким через разбитое окно выбрался из машины. И тут же увидел взбиравшихся по косогору беглецов, в руках у них было оружие охранников.
Ким нащупал кобуру, его пистолет оказался на месте. Достав оружие, прицелился в одного из преступников, руки заметно дрожали. Стрелять в живого человека было страшно, но застывшая в сознании картина мертвых охранников заставила пересилить страх.
Луч попал точно в спину карабкающегося вверх человека — вскрикнув, тот осел и покатился вниз по склону. Второй преступник, повернувшись, тут же открыл ответный огонь.
Киму повезло и на этот раз. Он никогда не считал себя особо метким стрелком, и то, что ему удалось попасть во второй раз, было большой удачей. Выронив пистолет, второй преступник сполз по склону и замер.
Этот инцидент потом долго обсуждали, подробно разбирая все детали произошедшего. Действия Кима признали безукоризненными, ему объявили благодарность и выписали премию. Чуть позже дали еще и орден. Он до сих пор лежал у него в шкафу, Ким просто стеснялся его носить.
А потом состоялся разговор с шефом Департамента. Ким впервые встретился с этим человеком и был удивлен его совсем невоенными манерами. Сэр Роджер Чалми даже не носил формы, на нем был обычный штатский костюм — правда, безукоризненного покроя. В его кабинете стоял аромат дорогих сигар, сам Чалми восседал в роскошном кожаном кресле. Это был человек среднего роста, очень хорошо сложенный, с правильными чертами лица и внимательными серыми глазами. Его аккуратно подстриженные волосы уже заметно поседели, но для своих шестидесяти лет Чалми выглядел очень даже неплохо. Увидев вошедшего Кима, выслушал доклад и кивком указал на соседнее кресло.
— Садитесь…
Ким сел. Несколько минут Чалми молча курил сигару, закинув ногу на ногу и задумчиво глядя на Кима. Тот молчал, ничем не нарушая повисшую в кабинете тишину — начальству виднее, что и как делать. К тому же его самого разбирало любопытство — Чалми был поистине легендарной личностью, третьим человеком в Империи, его слава восходила к сражениям за Гею.
— Я могу называть вас просто по имени? — Чалми наконец-то разжал губы.
— Да, сэр, конечно.
Чалми еще немного помолчал.
— Мне рассказывали о вас много хорошего, — произнес он и выпустил к потолку облачко дыма. — У вас большие способности.
— Спасибо, сэр, — ответил Ким.
— Скажите, Ким, — Чалми снова глотнул дыма, — вам нравится ваша работа?
— Да, сэр, нравится.
— А если честно? — Прищуренные глаза Чалми казались холодными и какими-то тусклыми. В них совсем не было света.
— Мне она действительно нравится. — Ким не любил отступать.
— Ну хорошо… А что, если я предложу вам новую должность?
— Я должен знать, о чем идет речь, сэр. Только тогда я смогу дать ответ.
Чалми улыбнулся, в его глазах появилось какое-то подобие блеска.
— Скажите, Ким, вы жестокий человек?
— Нет, сэр. Я не люблю насилия.
— В самом деле? — Чалми уже открыто усмехнулся. — Тогда почему вы у нас работаете? Если я не ошибаюсь, вы не так давно застрелили двух преступников.
— Да, сэр. Но это был мой долг, я не мог поступить иначе. Что касается жестокости и моей службы в Департаменте, то, насколько я знаю, сущность Департамента Наказаний основана не на жестокости, а на торжестве закона.