К сожалению, убить виновника грядущих беспорядков в поединке нет возможности. За века, проведённые в вашем мире, изобилующем способами и средствами уничтожения себе подобных, он стал… профессионалом боя и интриги. Он силён, хитёр и безжалостен. И, помимо прочего, поединок чести разрешен только между представителями одной и той же касты. На данный момент, он — представитель касты Коллекционеров. В принципе, мирной и не агрессивной. Следовательно, любой, вызвавший интересующего нас субъекта на бой, со стопроцентной вероятностью становится мертвецом. А у нас жизнь считается наивысшей ценностью.
— У нас есть ещё честь и совесть, — заметил Алексей.
— Пустое. Когда встает вопрос о жизни и смерти, большинство живущих предпочитает сделать выбор в пользу жизни, презрев муки совести и замарав честь.
— В том-то и дело — большинство, — грустно улыбнулся Алексей и поставил чашку на стол. — А меньшинство, сделавшее выбор в пользу чести и совести, вопреки смерти, как раз и подтверждает, что жизнь сама по себе не есть высочайшая ценность.
— Не буду спорить. Вернёмся к сути. Так вот, из представителей Коллекционеров не нашлось достойного противника герою нашего рассказа. А давайте-ка для удобства назовём его, скажем, Иван?
— Пусть будет Иван. Мне без разницы.
— Замечательно. Так вот, Ивану противников не нашлось. Так как среди кротких Коллекционеров нет бойцов. Среди Антикваров, боюсь, таких тоже не сыскать. Что нам остаётся? Верно. Привлечь специалиста со стороны.
Советом Глав Цехов принято решение найти такого специалиста в вашем мире. Ответственным за выполнение избрали меня, Мастера Цеха Антикваров. И я выбрал вас. По двум причинам. Вы двое уже сталкивались раньше, и победили вы, Алексей.
— Мне тогда помогли, — недовольно буркнул Фатеев и снова потянулся к кофейнику. Уже остывшему.
— Один момент. — Его собеседник повёл рукой, и столик исчез. А потом появился вновь. С полной бутылкой, чистыми чашками и дымящимся кофейником. Ещё одно движение пальцев — и кресло вместе с Алексеем переместилось к камину. Рядом появилось кресло, где сидел Антиквар. И между ними столик с кофе.
— Давайте перейдем сюда. Что наверняка растопит лед, — улыбнулся Антиквар. Глаза остались такими же холодными и непроницаемыми. — Все, что произошло с вами за последние несколько дней, — умело подстроенная западня. И, к огромному сожалению, не мной. Очень хорошо спланировано. Я наблюдал за ходом событий. И, отдаю вам должное, вы проявили способность к противостоянию нашему, надеюсь теперь общему, оппоненту. Во всю эту постановку я смог вмешаться только под конец. Направив вам того, кто вывел вас практически на меня. Дальше в развитие событий вмешался я лично с тем, чтобы они не приняли для вас слишком тяжкий поворот. И вот мы здесь и беседуем.
— Что мне в вашем предложении?
— Прежде всего не стоит забывать, что вы — убийца. Вы убили главу прайда напавших на вас т'сари. Вас разыскивают стражи. Т'сари не откажутся от мести и нападут в удобный для них момент, но в гораздо большем количестве. Кроме всего прочего, я помогу вам выйти в ваш мир и помогу решить проблему с домом, стоящим на костях убиенных в давние времена. И ещё окажу помощь, не физическую, разумеется, а, скажем так, техническую, в бою с врагом. Как видите, для вас выгоды много больше, чем для нас.
— Стоп. Что значит «стоящий на костях убиенных в давние времена»? О чем вы говорите?
— Я говорю о доме, с которого, собственно, и начались события, приведшие вас ко мне.
— Но что значит…
— «Стоящий на костях»?
— Нет. Я про давние времена.
— А, тут всё просто. Дом, в котором жил тот, чей дух сейчас объединяет и дает силу многим душам нерожденных, построен на месте капища одного из божеств темной стороны бытия. Там приносились жертвы. Человеческие. И исполнялись страшные обряды. Позднее там был монастырь, куда царь Иван IV ссылал неугодных, а в подвалах, «во славу Господню», были замучены сотни «еретиков», всей вины которых порой только и было, что умение читать. Царь ведь ненавидел свой народ люто.
— Да, слышал, — кивнул Алексей.
— Позже ещё один ваш царь, Пётр, построил там охотничий домик, поскольку монастырь был разрушен поляками. В этом домике тоже творилось разное, и погибших было много. Запоротые до смерти холопы. Бабы, что не вынесли бесчестие, творимое царскими присными.
Потом дом сгорел.
Может, кто-то поспособствовал этому, может, по пьяной удали подожгли царевы ловчие. Это, собственно, и не важно. Важно то, что спустя двести лет практически на том же месте, плюс минус метр, был построен загородный особняк одного академика, очень близкого тогдашнему руководителю вашего государства. По заказу руководителя страны там проводились, так называемые, «научные» изыскания. В ход шло все. Научные труды по анатомии и философии, каббалистические трактаты, списки с шумерских и египетских свитков. Профессор пытался раскрыть секрет бессмертия. Как известно, тогдашний ваш руководитель, как и большинство руководителей до него, панически боялся смерти. Он, несмотря на жестокость и кровожадность, был человеком глубоко верующим, видимо, сказалось образование, полученное в семинарии. И, как всякий верующий, боялся посмертного воздаяния за то, что сотворил. Ведь на его совести миллионы жертв. Он боялся Ада, не понимая того, что страх смерти, постоянно испытываемый им, и был Адом. Его персональным прижизненным Адом.
И вот по его приказу академик Боровицкий, человек с мировым именем, признанный не только в России, но и далеко за её пределами, начал изыскания. Почему и ради чего? Ответ прост. Вы, люди, очень привязаны к той ячейке общества, что называете семьёй. А вся семья Боровицкого с того самого момента, как он был назначен руководить проектом под кодовым названием «Феникс», стала заложником могущественного психопата.
Сначала академик работал только из страха. Страха за жизнь близких. А потом, втянувшись и нащупав верную нить, стал работать исключительно для того, чтобы создать технологию превращения человека в бессмертное существо, причём, как можно быстрее. Это нельзя даже было назвать энтузиазмом. Это была одержимость… Одержимость работой, одержимость идеей, одержимость результатом.
Алексей слушал, не перебивая. То, что рассказывал Антиквар, было не просто интересно.
Эта информация в корне меняла то, что можно было назвать расстановкой сил. Теперь Алексею открывалось происхождение той злой силы, столкновение с которой чуть не стало для него роковым.
— В конце концов человеческая жизнь утратила всякую ценность для того, кто клялся не причинять вреда жизни вольно или невольно. Ваши жрецы, которых вы именуете священниками (что за нелепость), сказали бы, что Боровицкий был одержим бесами. Может, и так, если счесть бесами проявления простейших человеческих чувств. Любовь, страх, жажда познания… Все то, что сделало человека человеком, в его случае стало причиной жестокости, превосходящей все мыслимые пределы, — продолжил Антиквар, неподвижный как статуя.