— Начинаем итан и фретан!
Некоторое время ели, каждый уткнувшись в свою тарелку. Девкину стряпню, если досолить, в принципе, употреблять можно. И даже ничего, хоть и специфично.
Сигизмунд поймал себя на том, что довольно громко чавкает. Опустился тут, одичал. Будь на месте девки Наталья, обязательно сделала бы замечание. Хорошо, что ее здесь нет.
Мельком подумалось о воскресном обеде у родителей. Да ну, еще думать. Лучше думать о чем-нибудь приятном…
Тут Лантхильда, будто уловив его мысли, проворчала что-то. Насчет «итан» и «фретан». Ну да, забыл: люди итают, а кобель фретает. Девка, видать, настаивала на соблюдении субординации.
Впрочем, настаивала тихонько, не назойливо. Сигизмунд снова размягчился душой. Хорошо вот так прийти после рабочего дня… с получкой… Да, и на тебя с размалеванной мордой набросятся. Последние из могикан.
Потекли воспоминания о Фениморе Купере. О собственных подвигах времен босоногого и голопопого детства. Как морду маминой помадой размалевал.
И еще стишок вспомнился, из того же Купера. Распевал какой-то деятель со смешным названием квакер. Стишок был дурацкий. У Сигизмунда всегда вызывал длительные смеховые припадки.
Не удержавшись, процитировал вслух — пусть Лантхильда насладится поэзией:
— Как сладко и отрадно
жить в мире и труде -
как будто благовония
текут по бороде…
Господи!.. Они же липкие!.. Благовония эти…
Лоснящаяся от крема Лантхильда молча уставилась на Сигизмунда. Опять не одобряла. Мол, нечего за едой так ржать. Утеньки, какие мы патриархальные!.. Боженьки, какие мы благовоспитанные!.. Как морду маркером мазать — тут мы озорные, а как за обедом хихикнуть — тут мы недовольные.
А девка-то Купера и не читала. Небось, и не знает такого писателя. Какие купера, все, поди, на водку уходило. А может, на девкин язык Купера и не переводили.
Интересно, а ведь Купера не на все языки переводили. На чукотский, например, явно не переводили. А может, и переводили. Ну, на тунгусский не переводили…
— Лантхильда! Ты Купера читала?
На него вновь поднялись очи лофтензеендской трески.
— Хво? — спросила треска.
— Фенимора. Ну, старину Купера. Коопера.
— Ита йах заха, — строго молвила Лантхильда.
Поговорили. Беседа застольная, светская.
И тут из сигизмундовой комнаты донесся отчаянный лай кобеля. Закрыли его там, что ли? Да нет, если бы закрыли, он бы сразу взвыл. И бился бы об дверь всем телом. Не выносит скотина запертости.
Странно. Обычно он под входной дверью лает на каких-нибудь возвращающихся с работы соседей. Доказывает хозяину свою полезность. Мол, сторожевой я, сторожевой.
Сигизмунд встал.
— Пойду погляжу, что он там надрывается…
Девка недоуменно смотрела ему в спину.
…Это был длинный тонкий водопад. Похожий на бороду корейского мудреца. Узкой струйкой он низвергался с потолка на изножье сигизмундова дивана.
Несколько мгновений Сигизмунд зачарованно смотрел, как темнеет вдоль шва побелка потолка и как водопадик ширится, неуклонно продвигаясь к…
— Лантхильд!!! — истошно заорал Сигизмунд.
…компьютеру.
С кухни донесся грохот. Стол задела, что ли? Бах! Точно, тарелку уронила. Вроде, не разбила.
Топ-топ. Бум!
— Тазы неси, живо!
Девка разинула рот, запрокинула голову. Посмотрела на струйку.
— Двала! Живо!.. Тазы!..
Сигизмунд навис над компьютером. Закрыл телом, руки распростер, как крылья.
Кобель уже понял, что это новая игра. Подскакивал, покусывал за ноги, отскакивал. Хвостом махал, оглушительно гавкал. По замыслу пса, надлежало погнаться за ним по всей комнате, чтобы можно было вскочить на диван, спрыгнуть на пол и так далее.
— Пшел на хер!.. — бессильно шипел Сигизмунд, прикованный к компьютеру. И вновь орал: — Лантхильд!!! Где тебя там черти носят? Дура нерусская!..
Есть! Вода пошла вдоль хребта. Сперва осквернила рубашку, затем подобралась к поясному ремню. Неприятной холодной струйкой просочилась ниже. Сигизмунд дергал лопатками, злобился. Кобель ел ноги. Вот они, муки чистилища.
— Лантхильд!!
Вбежала девка, задела тазом дверной косяк. Пошел колокольный звон.
— Тазы ставь! Да не сюда, дура! О Господи!..
Лантхильда поставила таз на согбенную спину Сигизмунда. Вода гулко застучала об эмалированное дно.
Из-под таза Сигизмунд заорал:
— Подними его! Хули на меня-то ставить!.. Над компьютером держи! И убери ты этого чертова хундса!
Девка с готовностью пнула кобеля. Кобель понял так, что теперь девка с ним играть будет, и временно освободил хозяина от своего назойливого внимания.
— Таз держи!
Лантхильда сообразила — приподняла таз.
— Йаа! — сказал Сигизмунд. Пригибаясь, как боец под обстрелом, вынес компьютер из зоны экологического бедствия. Потащил в гостиную.
Успеть бы, пока телефон не залило. Вода в тазу уже не стучала, а булькала и плюхала.
Сигизмунд поставил компьютер на пол гостиной и бегом вернулся обратно. Лантхильда, подобная кариатиде, нелепо застыла с тазом над головой. Вода уже перетекала через край, заливая неподвижное девкино лицо и свитер.
— Блин!
Теперь текло вдоль всего шва. Сигизмунд отобрал у Лантхильды таз, показал на телефон — выноси! Она поняла, метнулась к озо. По дороге споткнулась о шнур, едва не упала. Сигизмунд застонал.
Эвакуировав телефон, Лантхильда забеспокоилась насчет ого. Как бы ого не повредилось. Без такой ценной вещи — как жить?
— Второй таз бери, быстро!
Ого был вне сектора поражения. Пока.
Второй таз водрузили на диван. Ведро — на место, где стоял компьютер.
Пол был весь в лужах. Кобель прекратил бурные игры, бродил среди луж, недоуменно нюхал.
— Давай-ка ого вынесем, — сказал Сигизмунд Лантхильде. — На всякий случай.
Подошли с двух сторон. Взяли. Сектор поражения затрагивал дверь. Проскакивали быстро, самоотверженно закрывая собой ого. Больше, конечно, старалась Лантхильда. Хозяйственная.
В коридор девка вышла первой. Двигалась спиной. Была направляющей. Оказавшись у двери в «светелку», вдруг резко изменила курс, открыла задом дверь и затащила ого к себе. Сигизмунд поначалу подчинился, не думая. Потом рявкнул:
— Эй! Ты это что?
— Йаа, Сигисмундс, — важно подтвердила Лантхильда.