Впрочем, ничего необычного он не увидел. Стандартный набор удобств, много встроенной аппаратуры, которая делала это помещение непохожим на тот типовой гостиничный номер, с которого оно было скопировано. Собственно, от интерьеров дешевого мотеля тут осталось немного — разве что двухметровый экран виртуального окна, призванный хоть как-то скрасить приступы клаустрофобии у посещающих подобные станции туристов, изогнутая вдоль стены барная стойка, за которой прятался кухонный процессор, да пара глубоких кресел с широкими подлокотниками. В остальном помещение было сильно модернизировано, сообразуясь с нуждами обитателя. Кейн заметил, что, кроме стенного экрана, вся внутренняя облицовка полусферической комнаты подозрительно напоминает собой плотно подогнанные друг к другу секции метровых мониторов. Рядом со стандартным утилизатором отходов возвышался современный комплекс пространственной связи. Конечно, это был не генератор гиперсферной частоты, но все равно агрегат достаточно дорогой и сложный. Терминал сетевого компьютера занимал пространство сбоку от кресел. Выглядел он не «последним писком», скорее наоборот, но от его скошенной, местами несколько обшарпанной панели исходило ощущение надежности и функциональности…
«Вот именно — функциональности», — подумал Кейн, слушая, как за дверью тесного санузла журчит вода. — «Каждый кубический сантиметр пространства подчинен тут именно ей».
Словно в подтверждение своих мыслей, он заметил, что подлокотники его кресла и те покрыты двумя рядами подсвеченных изнутри квадратных кнопок. С такой системой ему не приходилось встречаться, и он на секунду замялся, прежде чем из чисто человеческого любопытства заслонить ладонью одну из дорожек, составленную из светящихся квадратиков.
В каюте внезапно померк свет.
Ксеноморф, который угнездился на полу у ног хозяина, издал пронзительное шипение, вытянув в разные стороны свои шеи. Его когти отчетливо и неприятно проскрежетали по глянцевитому покрытию пола.
Кейн вздрогнул, но тут же успокоился, глядя, как стены и полусферический свод помещения постепенно наливаются чернотой, становясь «прозрачными». Конечно, это была иллюзия, обман, но нужно сказать, что выглядело проступившее вокруг изображение вполне реально.
Местами даже чересчур…
Два светила системы, большое и малое, словно огненные мячи зависли в районе входной двери. Их неистовый свет, сглаженный и приглушенный защитными фильтрами передающих камер, странно изменил обстановку каюты, сделав ее неотъемлемой частью расплескавшегося на экранах-стенах пространства. Ни один предмет, находящийся внутри, не диссонировал с чернотой космоса, а шаловливые огоньки вмонтированных в стены приборов казались маленькими звездочками, дополнявшими замысловатый рисунок далеких созвездий…
Повернув голову, Кейн невольно поежился, обратив внимание на то, что и пол приобрел прозрачность. В первый момент, когда он увидел, что прямо из-под его ног в черноту космоса уходит скупо подсвеченная габаритными огнями посадочная платформа внешнего космодрома, его охватил внезапный приступ агорафобии.
Прикованный к цепочке ксеноморф распластался по полу, который, по его представлениям, перестал быть опорой, и закрыл оба глаза, пытаясь таким радикальным способом отгородить себя от изменившейся реальности. Левая пасть пускала слюни, из правой вырывалось едва слышное раздраженное шипение.
Поджав ноги, Кейн испытал мгновенный приступ головокружения и тошноты, но затем, усилием воли угомонив свой вестибулярный аппарат, он, к чести сказать, нашел в себе силы улыбнуться краешком губ — инстинктивная реакция организма на вид бескрайней, лишенной таких понятий, как «верх» и «низ», бездны показалась ему забавной. Конечно же, все вокруг — лишь любопытная, эксцентричная и достойная похвалы иллюзия. Ее нетрудно, оказалось, рассеять, стоило лишь сфокусировать зрение не на расплескавшейся вокруг бесконечности космического пространства, а на каком-нибудь предмете из внутреннего интерьера каюты…
Зрелище открытого космоса показалось ему до крайности любопытным, и, убедив свой разум в том, что кресло по-прежнему стоит на ровном и прочном полу, Кейн опять обратил взгляд на растущую из-под его ног платформу космического причала.
Здесь текла своя жизнь. Звено патрульных катеров — три продолговатых остроносых аппарата с характерными вздутиями в кормовой части — заходило на посадку, взрезая мрак космоса голубыми клинками плазмы. Им на смену уже поднялось другое звено: три корабля расходились веером, двигаясь в сторону показавшегося из-за малой звезды красноватого диска пятой планеты.
Чуть поодаль от размеченных квадратов посадочных мест, на специальной площадке кибернетические механизмы с яркими номерами в центре и каймой мерно вспыхивающих голубых огней по краям разгружали прибывший транспорт. Отсюда они походили на деловитых насекомых, таскающих на себе непомерно большой для своих размеров груз. Дальше, за причальной плитой, в космосе изредка вспыхивали волнообразные цепочки изумрудных огней, очерчивая для прибывающих кораблей зону прилегающего к станции пространства, где нельзя включать двигатели — там действовали гравитационные буксировочные лучи.
Еще дальше, за описанной огнями сферой, начинался абсолютный мрак пространства с рассыпанными по нему мириадами ярких точек, среди которых царил, разлившись невероятной рекой звездного огня, Млечный Путь, испятнанный призрачными островками туманностей.
…Внезапно прямо среди звезд на чернильном фоне космоса возникло четкое прямоугольное пятно света. Открывшаяся в стене дверь и упавший из нее свет сразу же нарушили целостность картины, сломали наваждение, рассеяв иллюзию присутствия.
Кейн убрал руку, закрывавшую светящиеся кнопки на подлокотнике кресла, и стены тут же потемнели, теряя прозрачность; в комнате зажегся свет, и он увидел Николая, который уже вышел из ванной и теперь стоял спиной к нему у небольшой барной стойки, одной рукой передвигая стоящие на ней бутылки, а другой энергично растирая полотенцем свои влажные волосы.
— Я слушаю, — произнес он, оборачиваясь к своему неожиданному визитеру.
Несколько секунд они бесцеремонно разглядывали друг друга: Николай — с настороженным вниманием, а его неожиданный гость — с долей здорового юмора, по крайней мере, лукавые искорки в его глазах свидетельствовали именно о таком отношении к полуголому хозяину квартиры, застывшему, словно экспонат анатомического музея, в напряженной позе и с явным замешательством во взгляде.
Николай действительно испытывал в этот момент некоторую раздраженную растерянность. За полтора года, что он провел в поясе астероидов на станции рудодобывающей компании «Алтекс», этот служитель церкви оказался первым неожиданным посетителем. Да и выглядел он, мягко сказать, странновато…
Одежда незваного гостя больше всего смахивала на одеяния пилигримов древней Земли. Николай видел их не только на картинках в старых книгах. На Дансии, где он родился и вырос, процветали представители разных конфессий. Серая хламида с широким капюшоном была схвачена на поясе куском бечевы или ее хорошей имитацией — в полумраке комнаты было трудно определить, какие детали одежды натуральны, а какие являются лишь бутафорией. Шею и грудь незнакомца украшала изящная золотая цепь с кулоном, представлявшим собой крест с распятым на нем человеком, который опирался на крохотный глобус какой-то планеты с выгравированными на нем очертаниями океанов и материков.