— Мама, это же глупо. Сидеть всю жизнь в плановом отделе и перебирать бумажки. Прости, но я найду себе что-нибудь более интересное.
— А именно? — В голосе матери появились стальные нотки. Стало ясно, что она готова поставить зарвавшуюся дочь на место.
— Я над этим еще не думала. — Лена снова рассмеялась, и даже ее мелодичный смех был совсем чужим. — Только не думаю, что найду что-нибудь подходящее в этом городе, он для меня слишком мал. Сейчас я схожу в парикмахерскую, а потом подумаю, где бы мне хотелось жить. И не надо меня уговаривать, — остановила она готовую разразиться бурей упреков мать. — С этой минуты я сама буду решать, что и как мне делать. И не обижайся на меня, мама. — Лена подошла к матери и с улыбкой поцеловала ее. — Просто ты должна понять: я стала совсем взрослой.
В автобус она села за несколько минут до отправления. Глядя на маячившего за окном растерянного Кирилла, Татьяна ощутила невольную грусть. Увы, она ничем не могла помочь этому симпатичному молодому человеку. Елены, той, которую они знали, уже просто не было. Рассказать им правду она не могла, изменить свои планы — в соответствии с их представлениями — не могла и не хотела. Елена погибла, и этим все сказано. И вряд ли Татьяне можно поставить в вину то, что она подобрала пустое тело. Кирилл и мать считают Елену живой — так пусть же радуются хотя бы этому…
Загудел двигатель, автобус задрожал, затем медленно тронулся с места. Татьяна с улыбкой помахала Кириллу — увы, это все, что она могла для него сделать.
Когда автобус выехал с автовокзала, Татьяна облегченно вздохнула — как бы то ни было, но у нее теперь новое тело, новые документы, она благополучно перепрыгнула в другой регион. Шорг остался позади и наверняка потерял ее след — при мысли о том, как он сейчас беснуется, Татьяна невольно улыбнулась. Может ли он ее найти? Конечно. Но на это ему опять потребуется время.
Оставалось решить два важных вопроса. Во-первых, обосноваться в новом для нее городе. В Ростов автобус придет примерно через час, это будет около шести вечера. Ей вполне хватит времени на то, чтобы найти гостиницу, — это для начала, а там будет видно. Ну а во-вторых… Во-вторых, надо объясниться с Сергеем и помочь ему вновь обрести плоть. Вряд ли он простит ее за то, что она с ним сделала, рассчитывать на это глупо. Все, что ей остается, — помочь ему вернуться в этот мир. А затем уйти из его жизни, словно ее никогда и не было…
Автобус выехал на центральную улицу, Татьяна с интересом смотрела в окно. Неплохой город — тихий, уютный, на берегу моря. Может быть, когда-нибудь она навсегда поселится в таком месте…
Вскоре город остался позади, автобус резво катил по ухоженному шоссе. Татьяна рассматривала проносившийся за окном пейзаж и все больше убеждалась, что здесь все совсем другое. Другие дома, другие деревья. Другая жизнь. Да, здесь по-своему красиво. Много садов и полей, еще не выгоревшая от жары трава приятно радует глаз. Здесь хорошо, тепло. Только там, дома, все равно лучше. И лес там настоящий — не то что эти лесополосы, засаженные ощетинившимися колючками акациями. Только теперь, оказавшись вдали от родного леса, Татьяна поняла, как сильно она по нему тоскует.
На душе было грустно. Татьяна понимала, что попала в замкнутый круг: победить Шорга она не в силах, убегать уже надоело. Да и бессмысленно по большому счету. Рано или поздно Шорг придумает что-нибудь новенькое, и ей придет конец. Но хуже всего то, что она не видела выхода. Ей мог бы помочь Каин, но старый колдун этого никогда не сделает. Каин всегда держит слово…
А может, просто взять и прекратить все это? Умереть — по-настоящему? Это ведь тоже выход.
Татьяна закрыла глаза. Да, звучит заманчиво. Времена, когда она действительно дорожила жизнью, давно прошли. Вот если бы еще прихватить с собой Шорга. Может, стоит жить хотя бы ради этого?
Она сошла на одной из центральных улиц. Огляделась — ничего, Ростов оказался вполне симпатичным городом. Оставалось узнать, где здесь ближайшая гостиница, и начать новую жизнь.
Гостиница нашлась совсем рядом. Цены за проживание кусались, но Татьяну это не слишком беспокоило. Недельку она вполне протянет, а за это время найдет себе жилье. Не в первый раз…
Оставив в номере свои немудреные пожитки, Татьяна заперла дверь и спустилась вниз. Пока ехала в лифте, оглядела себя в зеркале — пусть и не писаная красавица, но очень даже сносно. Основа есть, над остальным придется поработать. На то она и ведьма.
Выйдя на улицу, Татьяна не спеша пошла по тротуару, разглядывая вывески магазинов. Остановившись у газетного киоска, купил а карту города и несколько рекламных газет. Через пару сотен метров нашла вполне уютную скамейку и минут пятнадцать изучала карту, запоминая расположение и названия улиц, маршруты городского транспорта. Убедившись, что увиденное накрепко отложилось в памяти, принялась за газеты. Ее интересовало практически все — скользя взглядом по газетным страницам, Татьяна впитывала в себя названия магазинов и предприятий, адреса банков и салонов красоты, имена первых лиц города и события городской хроники. Словно из разноцветных кусочков мозаики складывался в сознании образ нового для нее города, это была нужная и очень полезная информация. Когда поток ее иссяк, Татьяна положила карту и газеты на скамейку и улыбнулась. Хороший город, богатый. Три, от силы четыре дня, и у нее появится своя квартира. А пока придется довольствоваться гостиницей…
Сергей не знал, сколько прошло времени: в этом странном потустороннем мире оно текло как-то иначе. Здесь тоже были день и ночь, но их чередование определялось скорее желанием самого Сергея, нежели какими-то естественными законами. Если он думал о том, что хочет спать, то в течение каких-нибудь десяти минут небо за окном затягивало сумраком, затем приходила ночь. Ночь очень странная — без звезд и луны, непроглядно-темная.
Сон тоже оказался другим — скорее, это было зыбкое забытье, отключение от всего окружающего. Без снов, без мыслей, словно сознание затягивала клубившаяся за окнами тьма. Просыпался Сергей всякий раз на рассвете. Наверное, это было тоже свойство нового для него мира, либо просто брала свое въевшаяся в сознание привычка просыпаться именно утром.
Здесь ему совсем не хотелось есть. Еда представлялась чем-то далеким и ненужным, сродни впечатлениям человека, вернувшегося из чужой страны с очень непривычными и странными обычаями. Голода как такового не было, к исходу дня — если тут вообще уместно о таковом говорить — появлялась слабость, чувствовалось легкое утомление. Но стоило сесть в кресло и задремать, как вскоре наступало утро, в теле появлялась легкость и необычная бодрость.
Доставивший его сюда монстр больше не наведывался. Сергей даже стал подумывать о том, не забыли ли о нем. Он не мог оценить свое положение, не мог понять, что он делает в этом странном месте. Кованые решетки на окнах и каменная дверь не позволяли выбраться наружу, ломать их Сергей пока не решился. Просто не знал еще, насколько далеко простираются права мертвых. На какой-то день своего пребывания в этом доме Сергей даже стал кричать, надеясь, что кто-нибудь его услышит. Но никто не пришел, и постепенно Сергей стал все больше склоняться к мысли о том, что этот дом стал для него тюрьмой.