– Пасть шайтана безопасна для путешествия через пустоту, – сообщил он. – Мы с Зарибом не успели моргнуть, как очутились под светом иного солнца.
– Там есть такая же постройка? – уточнил Файзулло, у которого даже ладони вспотели от полуосознанных предчувствий. Свет иного солнца… Всего миг, и его воины окажутся там!..
– Да, точно такая же. Но к ней уже давно никто не подходил. Нет следов ни людей, ни животных.
– Что удалось разведать? Воздухом иного мира можно дышать?
– Мы не пробовали, – усмехнулся Зариб. – Но другие люди дышат.
– Там есть поселения? – изумился Файзулло.
– Прекрасный город. Такого никто из нас не видел. Нет песков, кругом только зелень.
– Город большой?
– Огромный. Его защищают с трех сторон море и скалы, с четвертой – две высокие стены.
– Там много людей? Они хорошие воины?
– Людей немного, – ответил Гамад. – И воины из них скверные. Оружие старое, датчиков на стенах нет. Мы прошли незаметно между их постами.
– Вы были в городе?
– Да. Там много машин. Люди ничего не делают. Только развлекаются. Они слабые, мы хотели захватить одного и взять его летающую машину, но он умер после двух ударов Зариба. Машина оказалась скверной. Пришлось ее бросить и выбираться обратно, как и вошли, – через стены. Нас опять никто не заметил.
– Тогда откуда шрамы на броне скафандров?
Гамад поморщился.
– Животные. Там в лесах обитают настоящие дети шайтана. Они изменчивы, как пустынный мираж, сильны, как самцы курунга, один их удар сбивает с ног воина в броне. Напавшие на нас твари видят даже через защиту «хамелеона», от них не укрыться.
– Но вы здесь и, как я вижу, невредимы!
– Да, хвала Шиисту!.. Мы израсходовали все ракеты, наши орудия раскалились от стрельбы. Мы рвали их в клочья, но едва отбились.
Известие о неведомых монстрах заставило Файзулло крепко задуматься.
О как велик был соблазн открывшихся перед ним перспектив!
Мир, о котором не знает никто: ни соперничающие кланы, ни ВКС Конфедерации. Прекрасный город, похожий на райский сад из древних легенд. Мог ли он мечтать о таких результатах разведки?
Не беда, что подступы к городу защищают яростные животные. Файзулло знал, кто может справиться с любой самой невероятной и живучей жизненной формой иной планеты.
Главное сейчас, чтобы информация о новом мире не просочилась к его конкурентам и противникам.
Он дважды хлопнул в ладоши.
В палатку внесли напитки.
– Вы оба – достойные воины. Бесстрашные, как пустынные маргалы. Но скажи, Гамад, могу я увидеть своими глазами прекрасный город, о котором ты рассказал, и ужасных тварей, что напали на вас?
– Конечно. Устройства наших скафандров вели постоянную запись.
– Очень хорошо. Вы еще и мудры. Я обязательно посмотрю записи. А сейчас, – он кивнул прислуге, – выпьем за бесстрашных воинов.
Зариб и Гамад приняли из рук Файзулло наполненные вином кубки, осушили их и… повалились замертво.
Яд песчаной гадюки действовал мгновенно, от него не существовало противоядия.
Файзулло с сожалением посмотрел на посиневшие лица разведчиков.
– Алекса ко мне.
Когда техник вошел в палатку, трупы так и лежали среди нетронутых яств.
Увидев мертвых наемников, Алекс побледнел.
– Что тут случилось, Файзулло?!
– Ты задаешь много лишних вопросов, – холодно ответил ганианец. – И становишься слишком непочтительным в общении. Мне нужна вся информация, записанная автоматическими системами их скафандров. – Он небрежно кивнул на мертвые тела. – И поубавь свою спесь, если не хочешь валяться с такой же синей мордой, наемник.
* * *
Просмотр записей потряс ганианца.
Файзулло вдруг ощутил, что теряет почву под ногами, но не от вида метаморфов, напавших на разведчиков, а от панорамы прекрасного города, действительно похожего на райский сад, где обитают мифические гурии.
Животные, чья ярость и сила превосходила любые ожидания, не показались ганианцу неодолимой помехой на пути к внезапно забрезжившей мечте.
Серв-машины. Они без труда пройдут через древний портал. Файзулло не знал такого животного или механизма, с которым бы не справилось полноценное серв-соединение.
Вопрос в другом, где взять запрещенные к эксплуатации виды боевой техники и как сохранить тайну портала?
Он не стал бы ни с кем делиться сделанным открытием даже под угрозой смерти. Файзулло будто сошел с ума, он видел себя полновластным хозяином планеты, правителем прекрасного города, откуда избранные воины смогут, используя портал, тайно появляться на Ганио.
У Файзулло накопилось множество планов, реализации которых мешало лишь одно обстоятельство: укрываться на Ганио после дерзких набегов на Обитаемые Миры – означало навлечь на себя гнев других кланов, которые не желали открытого столкновения с Конфедеративным Содружеством, но теперь… Теперь все изменится, никто не сможет узнать, куда ускользнул Файзулло.
Пусть перевернут всю Колыбель Раздоров – они не найдут и следа. Пусть обшарят все известные уголки космоса – его не обнаружат. После захвата планеты он взорвет оба древних портала.
Конечно, обрывочные лихорадочные помыслы не охватывали и десятой части настоящих проблем. Файзулло ничего не знал о заблокированной линии напряженности гиперсферы, не думал о тех последствиях, к которым приведет разрушение древних сооружений, сейчас перед его мысленным взором стояла только одна цель – прорваться к райскому городу, сметая по пути любые опасности, и овладеть им.
* * *
Осведомитель Файзулло не солгал – хараммин действительно не покидал гостиничный номер.
Гоур прожил тысячи жизней, и если раньше, являясь Бессмертным из числа Квоты, он в некоторые моменты пренебрегал личной безопасностью, то теперь не мог позволить себе подобную роскошь.
Древний разум, угнездившийся в дряхлом теле, настойчиво твердил: у тебя нет права на ошибку.
Он и не собирался допускать промахи. Любые действия Гоура были спланированы заранее. Он тщательно готовился к акции на Ганио.
Его многолетние поиски в информационных хранилищах Сердца Харма не пропали зря.
Гоур проделал титанический труд – среди бесчисленных наслоений поздних эпох ему удалось отыскать документы, относящиеся к настоящей цивилизации харамминов, какой она была до появления в пределах шарового скопления О’Хара рас логриан и инсектов, панически спасающихся от нашествия предтеч, разрушивших их колонии и космические поселения.
«Мой народ совершил роковую историческую ошибку», – размышлял Гоур без тени сожаления или горечи. Он констатировал факты, делал выводы, мысленно играл вероятностями, что, впрочем, недолго занимало его. Древний рассудок хараммина не мог сохранить четкие воспоминания о бесчисленных жизнях, но память трансформировалась в опыт, в понятия целесообразности и дозволенности, в привычку действовать определенным образом.