– Ей лучше и спокойнее, когда меня нет в доме.
– Слушай. – Гарри дернул его за руку. – Ну когда ты перестанешь обращать на это внимание? Это все из-за ее глухоты.
– Эй, братишка, давай не будем все заново ворошить. Я с этим прожил жизнь, и теперь мне все равно, правда.
– Мама этого не хотела.
– Как это? Тогда скажи мне, что она на самом деле хотела?
Братья стояли и молча смотрели друг на друга в сгущающихся сумерках.
– Я буду по тебе скучать, мы все будем по Тебе скучать, – признался Гарри.
– Так уж и все?
– Черт возьми! Не вставай в позу, ты ведешь себя не лучше, да, да. Ты закусил удила и никто тебе поперек слова не скажи. Убеждать тебя бесполезно. Но сегодня необычный день. Мы же еще до приезда сюда решили, что этот день будет особенным. И вот еще, что, Бен. – Голос Гарри упал до шепота. – Мы последний раз вместе и Бог знает, когда снова увидимся. Неизвестно, что будет с нами там, я только надеюсь, что нас с Джонатаном не разделят. Я спросил, можно ли нам с братом остаться вместе, и, знаешь, что ответил мне этот жлоб? «Да, конечно, и нянька у вас будет одна на двоих, чтобы пеленки менять». Я чуть было не двинул ему как следует.
– Все будет в порядке, – промолвил Бен, – стискивая руку брата. – Не исключено, что вам и из гавани не придется выходить. Возможно, все уже скоро закончится, судя по газетным сообщениям. Если до отправки я не увижусь с Джонатаном, ткни его в бок за меня. Пока, Гарри.
– До свидания, Бен.
– До свидания.
Они пожали друг другу руки, постояли некоторое время молча, потом Бен повернулся и торопливо зашагал по аллее. Но не успел он дойти до ворот, как услышал голос Джонатана:
– Эй, стой. – К нему подбежал запыхавшийся брат. – Куда это ты собрался?
– Долг зовет.
– Теперь это так называется? Ну… она может и подождать.
– Вот и не угадал, я иду к Рути.
– А-а.
– Она и тебя будет рада увидеть.
– Время так быстро бежит, – ответил Джонатан. – Но я скажу Гарри, может быть, мы успеем к ней заскочить.
Они стояли, глядя друг на друга, чувствуя непонятное смущение.
– Береги себя, – промолвил Бен. – И не забудь, что я говорил, настаивай, чтобы тебя определили махать кистью, лучше всего, если бы ты занялся портретом капитана.
– Ладно, так и скажу, – рассмеялся Джонатан. – Подойду к старшему и скажу: «Нет, сэр, корабль красить не по мне, давайте лучше нарисую вам портрет капитана, на меньшее я не согласен, так мне велел передать вам мой Большой Брат».
Они ударили рука об руку, не сводя друг с друга глаз.
– Присматривай за Гарри, – попросил Бен.
– А ты передавай привет женщинам, – сказал Джонатан.
Братья расстались. Бен вышел на дорогу, а Джонатан заспешил назад к дому.
* * *
Рут Фоггети жила в угловом доме на Линтон-стрит, что находилась на окраине вполне респектабельного района Джесмонд Дин. На Линтон-стрит преобладали небольшие домики с отдельными изолированными двориками. В домах имелся водопровод, а газ был проведен во все комнаты. Некоторые называли Рути «миссис», иные – «мисс», но и те и другие знали, что она – содержанка. Но так как к ней заходил лишь один мужчина и говорили, что он был человек представительный и состоятельный, то Рут многое прощалось.
Мало кто видел навещавшего ее мужчину, ибо он редко приезжал засветло, даже летом.
Рут завидовали. По соседству с ней, на той же улице жили: страховой агент, помощник аптекаря, администратор в магазине, четыре клерка – но никто из них не мог позволить себе по три-четыре раза за лето вывозить семью на отдых.
У Рут был один ребенок – девочка, которая выросла и превратилась в милую, приветливую девушку. Мэри Энн Фоггети нравилась всем.
В дом к Рут заходили немногие, но те, кому удалось там побывать, рассказывали, что он был обставлен лучше, чем у кого-либо другого на этой улице.
В крайний дом на Линтон-стрит наведывался молодой человек, но лишних разговоров и сплетен его визиты не вызывали, потому что он навещал Рут еще подростком. Иногда он приводил с собой двоих парней, но чаще всего приходил один. И когда вырос, он не забыл дорогу в этот дом. Кое-кто считал его дальним родственником Рут, некоторые предполагали, что он сын ее покровителя, но в это мало кто верил. Казалось маловероятным, чтобы любовник позволил своему сыну навещать ее.
Зная острый язык женщины, никто не отваживался открыто спросить ее, кем приходится ей этот молодой мужчина.
Открыв Бену, Рут неодобрительно оглядела его, кивнула и пошла в дом, оставив дверь для юноши открытой.
– Значит, ты все-таки решился? – спросила она, заходя в кухню.
– Да, я сделал, что хотел.
– А твои братья, конечно, пошли на флот?
– С первого раза – в точку… У тебя не найдется чего-нибудь выпить?
– Разве такое случалось, чтобы у меня ничего не находилось? По твоему виду могу сказать: Британской армии от тебя будет мало проку. Ты дурак, сам знаешь, верно?
– Да, да Рути, конечно, знаю. Ты несчетное количество раз твердила мне об этом.
– И еще не раз напомню. – Она подошла к массивному буфету красного дерева, занимавшему противоположную камину стену, достала из него бутылку виски и пару стаканов. Налив ему добрую половину стакана, женщина спросила: – Что она сказала?
– А ты как думаешь?
– Ничего?
– Почти ничего, сразу перешла на другую тему, предложила чай. – Бен сделал большой глоток и облизнул губы. – Знаешь, она временами пугает меня своим спокойствием. – Бен круто повернулся и мрачно добавил: – Она так дьявольски спокойна.
Подвинув стул, Рут села напротив.
– Внешность обманчива, на самом деле она беспокойнее тебя. В этой женщине бушует вулкан. В любом случае не жди от меня сочувствия ни из-за этого, ни… из-за того бардака, в который ты влез, – заключила она, тыча пальцем в его форму. – Ты вполне мог подождать, а не лезть на рожон.
– Ждать повестки?
– Куда же вас отправляют?
– Не сказали, они еще не совсем доверяют мне, – ухмыльнулся он. – Точно не известно, но поговаривают, что нас направят куда-то на юг. Я бы не отказался снова побывать во Франции. Верится с трудом, но я там родился. А значит, по праву явлюсь гражданином Франции.
– Парле ву франсе, – с невероятным акцентом произнесла Рути, – не знаю, на что ты еще способен…
Французский в ее устах звучал неподражаемо. Бен так хохотал, что даже расплескал виски.
– Тебе бы только посмеяться, – улыбаясь, сказала Рути. Она подошла к юноше и, заглянув ему в лицо, порывисто обняла.