Мехмет бессильно обмяк на ней, хрипло прошептав ее имя, слыша лихорадочное биение ее сердца, настоящее эхо биения его собственного, ощущая повлажневшую от жара и ярости его обладания кожу, раскрасневшуюся от только что пережитого блаженства.

— Я совсем с ума сошла, — прошептала она.

Именно то, что чувствовал он сам, находясь в ней, — полную свободу, безумное желание брать и владеть. Других мыслей у него не было…

Наконец, найдя в себе силы отодвинуться от нее, он поцеловал ее в лоб и прижал к себе. И долго лежал молча, потрясенный только что пережитым наслаждением. Такого взрыва страсти он не испытывал никогда в жизни. Бездумно потерялся в Марджане, как ни разу не терялся ни в одной женщине. И снова жаждал того же самого, хотя понимал, что она слишком неопытна для такого накала.

Он хотел ее. Хотел снова. Еще яростнее прежнего. И в то же время он желал просто держать ее в объятиях. Насладиться моментом покоя, теплом ее тела, роскошными волосами, рассыпавшимися по его груди.

Мехмет крепче сжал руки, зная, что ни за что не отпустит ее после этой ночи.

— Я мечтал об этом, — повторил он срывающимся голосом, все еще не придя в себя после пережитого.

Марджана прерывисто вздохнула, продолжая блуждать в густом тумане наслаждения. Она тоже мечтала о Мехмете. Столько раз… Но реальность оказалась куда прекраснее самых сладких грез.

— Когда не мог уснуть, — он играл прядью ее волос, позволяя локону обвиваться вокруг пальцев, — я думал о тебе. В моем воображении ты гладила мне лоб, чтобы помочь уснуть.

Немного очнувшись от прекрасных видений, Марджана приподнялась на локте и отвела с его лба локон смоляных волос.

— Вот так? — спросила она, нежно гладя его по лбу.

Глаза Мехмета закрылись, и с губ сорвался тихий звук, нечто среднее между вздохом и стоном.

— Да, именно так…

Марджана уставилась на него, сбитая с толку и даже немного обиженная.

— Мехмет! Ты действительно хочешь спать?

Мехмет с тихим смехом открыл глаза:

— Нет, я пытался напомнить себе о твоей неопытности.

— Я крепче, чем кажусь.

— Попытаюсь поверить в это.

Он притянул девушку к себе, обнял и, не пытаясь ласкать, просто прижал губы к ее волосам.

— Одной ночи мне мало, — объявил он наконец. — Этого совершенно недостаточно. И для тебя, думаю, тоже.

Марджана замерла.

— Полагаю, ты выиграл состязание. Я не смогла устоять перед тобой.

Его пальцы сжали ее плечо.

— Между нами не может быть никаких состязаний, никаких игр. И я не собираюсь от тебя отказываться.

Она беспокойно шевельнулась — самые противоречивые чувства терзали ее душу весь сегодняшний вечер.

— Скажи мне, только честно… После сегодняшней ночи у тебя бы хватило духу отказаться от нашей близости? — хрипло спросил Мехмет.

Марджана знала, каким должен быть ответ, что именно диктует здравый смысл. Но его теплая ладонь накрыла ее грудь, послав теплую волну желания по всему телу. И, охваченная жарким чувством, Марджана зажмурилась. При малейшем прикосновении Мехмета все мысли вылетали у нее из головы. Оставалась только жажда новых прикосновений. Она могла думать только о его волшебных руках, горящих губах и гибком, великолепном теле.

— Чего ты хочешь? — спросила она наконец.

— Хочу одного — наслаждаться нашей близостью, пока есть возможность. Ведь ты же хочешь меня, верно?

О да, Мехмет заставил хотеть его. И откровенное признание в том, что он хочет ее, наполнило ее сладостным чувством триумфа. Но Марджана напомнила себе, что Мехмет снова покинет ее. Как только они благополучно вернут Кариму, он может спокойно оставить остров.

Он хотел только ее тела, а она… чего хотела она?

Желание, такое же сильное и отчаянное, как потребность дышать, затопило ее. Она хотела его, и неважно, сколько времени они пробудут вместе. Хотела испытать его страсть, насладиться его ласками, сколько бы он ни был здесь.

Но тогда ей придется как-то защитить себя. Он не ранит ее, не обидит, во всяком случае, намеренно. Но что будет, если плотская любовь вызовет к жизни более высокие чувства? Вот какой опасности следует избежать! Нельзя ни на минуту забывать, что они всего лишь любовники, не больше. А для этого следует держать себя в узде и не позволять чувствам брать над собой верх.

— Пусть мы с тобой будем близки, пусть, — медленно выговорила она. — Но давай мы будем просто наслаждаться этим, не пытаясь разжечь никаких чувств.

— Никаких? — прошептал он, обдавая теплым дыханием ее шею и почти прикасаясь губами к коже. — Совсем никаких?

— Да. Это все, чего я хочу, Мехмет. Наслаждение ради наслаждения.

— Пусть будет так, как ты хочешь, — ответил он тем же чувственным, возбуждающим тоном, каким шептал ласковые и непристойные слова всего несколько минут назад.

Ненасытная плоть, твердая и неумолимая, уперлась ей в бедро. Марджана мигом забыла обо всем, кроме пробудившихся к жизни женских инстинктов. Может, она глупа, но до чего же восхитительно, что этот человек так сильно желает ее! О, ей следовало бы отказать ему, но она не могла собраться с силами. Мехмет украл ее силу воли своими ласками.

— Только страсть, — повторила она скорее себе, чем ему.

— Как скажешь, — выдохнул он, скользнув в нее.

Огонь разгорелся мгновенно, безжалостно сжигая обоих. Закусив губу, она выгнулась под ним. Руки беспомощно поднялись, обвившись вокруг его шеи. Марджана со стоном подставила лицо его поцелуям. Мехмет безжалостно завладел ее губами, и они снова слились в порыве безумной страсти.

Девушка отбросила всякую осторожность и вернула его лихорадочные объятия, отдавшись ему, его пылу и этой ночи.

Свиток двенадцатый

Мехмет ушел перед рассветом. Марджана еще немного полежала в постели, нежась в воспоминаниях о тепле их страсти.

После новой любовной схватки, лишившей обоих последних сил, она убедила Мехмета закрыть глаза и гладила его лоб, пока он не впал в целительный сон. И все же, прислушиваясь к звукам его ровного глубокого дыхания, к мерному биению сердца под своей щекой, она вновь и вновь клялась держать его на расстоянии.

В который уж раз напомнив себе об этом, девушка откинула простыни, все еще хранившие запах Мехмета, и поднялась, чтобы умыться и одеться. Она не может позволить себе думать о нем. Нужно сосредоточиться на делах.

Обычно по четвергам она встречалась с Аяксом-Странником у замка — тот избрал заросший густой травой задний двор для уроков фехтования. Но сегодня она решила выехать пораньше и застать Фаруха за работой, а заодно рассказать ему о Мадине. Ей не слишком хотелось открывать глаза молодому человеку. Объяснять, что женщина, пленившая его сердце, совсем не та, какой казалась. И все же ее долг — предупредить юзбаши, что в их кругу появился предатель.